Но меня интересовали не они, а ворота, точнее, автомобильные
следы перед ними.
Я прошла мимо знакомого коттеджа — того самого, в котором
совсем недавно дежурила и едва не распрощалась с жизнью, и подошла к следующему
дому.
Этот особняк даже на фоне здешних роскошных домов выглядел
просто потрясающе, почти как американский авианосец среди стайки китайских
суденышек. Одна его ограда с кованой чугунной решеткой поверху вызывала в
памяти одновременно стену лондонского Тауэра и решетку Летнего сада. Ворота
наверняка были уникальным произведением кузнечного искусства.
И к этим самым уникальным высокохудожественным воротам вел
свежий след автомобильных шин.
Я, конечно, не специалист по рисунку протекторов и не могу
отличить след «Опеля» от следа «Жигулей» или «Феррари», но что-то мне говорило,
что Никита только что въехал именно сюда.
Ничего себе у него знакомства!
Я подошла к воротам и убедилась, что они надежно заперты и
мне с этой стороны в дом не попасть.
Тем более что я вовсе не собиралась извещать общественность
о своем появлении, проще говоря, хотела подобраться к Никитиному убежищу
потихоньку и разведать все, что удастся, по возможности без риска для жизни.
Я пошла вдоль забора. Ограда свернула в сторону от улицы, и
я двинулась по узкому проезду между домами. Впереди появился реденький
березовый лесок. Ограда сделала еще один поворот, и я оказалась позади
интересующего меня особняка.
С этой стороны не было художественной кованой решетки, и сам
забор был немного ниже, поэтому я смогла лучше разглядеть особняк.
Он был трехэтажный, кирпичный, напоминающий своей
архитектурой то ли старинный шотландский замок, то ли картинку из рекламного
буклета туристической фирмы. В общем, можно уверенно сказать одно — тот, кто
его строил, в деньгах не был ограничен.
Поравнявшись с первыми деревьями, я поднялась на невысокий
холмик, чтобы лучше видеть. Присмотревшись к окнам верхнего этажа, я заметила
там какое-то движение, за занавеской в одном из них мелькнула мужская фигура, и
тут же на этом окне задернули плотные портьеры.
Все понятно, Никита соблюдает конспирацию.
Предусмотрительный, мерзавец!
Я раздумывала, что мне делать дальше — то ли подобраться
поближе к ограде и попробовать перелезть через нее, то ли дождаться темноты и
действовать по обстоятельствам.
И в этот момент от толстой заснеженной березы отделилась
тень. Это произошло так неожиданно, что я не сразу поняла, что ко мне огромными
прыжками приближается худощавый мужчина в черной куртке с опущенным на глаза
капюшоном. Я растерялась, попятилась, почувствовав в этом человеке смертельную
угрозу. Тем самым я потеряла драгоценные секунды, и мужик в черном почти нагнал
меня и уже протянул руку, чтобы схватить за воротник. Я вскрикнула, отшатнулась
от него, моя нога подвернулась, и я упала на снег, едва не потеряв сознание.
Как ни странно, именно это меня спасло — я скатилась с
холмика и оказалась немного дальше от своего преследователя. Холодный снег
привел меня в чувство, я вскочила на ноги и бросилась наутек.
За спиной слышались тяжелые шаги. Я бежала изо всех сил,
задыхалась, у меня кололо в боку. Я пыталась кричать, звать на помощь, но мне
не хватало дыхания, бег отнимал все мои силы, и вместо крика я издавала только
бессильный, едва слышный хрип… Да и вообще, здесь, на задах поселка, мне нечего
было рассчитывать на чью-то помощь, и я пыталась добежать до центральной улицы,
где мог попасться хоть кто-то живой, хоть кто-то, кто поможет мне, спасет от
этого страшного человека…
Я неслась уже по узкому проезду, отделявшему дом, где
спрятался Никита, от того коттеджа, который я стерегла на прошлой неделе.
Тяжелые шаги раздавались все ближе и ближе, я уже слышала хриплое дыхание
преследователя. Меня тянуло оглянуться, увидеть его лицо, и в то же время
невыносимый страх не позволял мне сделать это.
До улицы оставалось метров двадцать, как вдруг он резким
ударом подсек мои ноги и повалил меня на снег.
Я лежала лицом вниз, задыхаясь после бега и еще больше — от
безысходного ужаса. Я чувствовала, что жизнь кончена, что мне остались
последние секунды, и даже они будут наполнены болью и страхом.
Сильные, грубые руки припечатали меня к земле, освободили
шею от шарфа и накинули на нее узкую кожаную удавку. Я пыталась кричать, но
если и прежде мне не хватало на это дыхания, то теперь, когда мое горло было
сжато словно тисками, вместо крика у меня вырывалось только жалкое, беспомощное
сипение, похожее на то, какое издает водопроводный кран при отсутствии в трубах
воды.
Руки убийцы все туже и туже затягивали шнурок на моем горле.
В глазах у меня потемнело, перед ними поплыли радужные пятна, сознание начало
мутиться.
Говорят, что перед глазами человека в последние секунды
перед смертью проходит вся его жизнь, как в кадрах кинохроники… У меня ничего
такого не было. Перед моим гаснущим взором стояла Ленка — беспомощная,
растерянная, несчастная… Если я погибну, кто спасет ее?
Эта мысль придала мне сил, я попробовала вырваться,
перевернуться на бок, столкнуть убийцу, который всей тяжестью навалился на
меня…
Конечно, это была попытка, заранее обреченная на провал.
Наши силы слишком неравны, он — сильный, тренированный мужчина, а я — всего
лишь слабая женщина, да еще и задыхающаяся… Но вдруг я почувствовала, что
железная хватка убийцы ослабла, а в следующую секунду его руки разжались и
выпустили меня.
В первое мгновение я ничего не поняла. Я уже не могла
думать, только дышала, дышала и не могла надышаться. Воздух — на этом слове для
меня сосредоточился весь мир. Я пила холодный сырой воздух мелкими глотками,
как самое лучшее на свете драгоценное вино, и не могла напиться.
Немного отдышавшись, я приподнялась на локтях и повернула
голову, чтобы понять, что происходит.
Человек в черном капюшоне, только что пытавшийся задушить
меня, стоя в боевой позиции, оборонялся от другого мужчины, который быстро
наступал на него, пригнувшись, словно высматривая слабые места в его обороне.
Убийца хрипло выругался, прыгнул вперед и попробовал набросить удавку на шею
моего неожиданного спасителя. Тот, воспользовавшись неловким движением
противника, отступил в сторону и сильно дернул его на себя, одновременно подбив
его ноги резкой подсечкой.
Убийца упал и кувырком покатился по снегу. Откатившись в
сторону, он вскочил и бросился бежать в сторону леса. Через несколько минут его
темная фигура растворилась среди деревьев.
Мой спаситель проследил за ним взглядом, но не стал его
преследовать, а повернулся ко мне.
Я валялась в снегу и чувствовала, что умираю. В глазах было
темно, сердце гулко стучало где-то в районе горла. Потом я увидела голые ветви
деревьев и мирно синеющее весеннее небо. Начало марта, чудная погода, свежо, но
снежок еще белый. Отметив это мысленно, я поняла, что спасена.
