Я поглядела на нее с подозрением — вроде совсем немного
выпили, а подругу так развезло.
— Не смотри так, сейчас все поймешь! —
воодушевилась Ленка. — Я тебя слушала, теперь ты слушай и врубайся в мою
ситуацию.
Оказалось, что Ленка — ужасно занятой и деловой человек. Она
окончила Художественное училище имени Мухиной, то есть я и раньше знала, что
она там училась. Но за прошедшие три года она успела не только его окончить, но
и выйти замуж. Муж Ник учился на два курса старше и тоже художник. Но он не
может полностью отдаваться любимому делу, потому что молодой семье нужны деньги
на квартиру. И Ник их пытается заработать всеми законными способами. Ленка же
одновременно делает три работы: иллюстрирует учебник арифметики для малышей,
еще должна закончить рекламный компьютерный ролик для одной фирмы и нарисовать
обложку для душераздирающего детектива, это уже за мужа. То есть эту работу
взял он, но никак не успевает, и Ленка должна это сделать за него.
— Прикинь, Золотая Ручка, — разглагольствовала
она, — дел по горло, а тут тетка моя совсем рехнулась! У нее, видите ли,
юбилей подруги в Москве, и ей срочно туда нужно, хоть застрелись!
Я осторожно поинтересовалась: при чем тут тетка? Ленка
выпила одним духом полстакана минеральной воды и сообщила, что тетка ее
работает сторожем в одном богатом загородном доме. То есть она там как бы
экономка, но, когда хозяев нету, нужно только следить, чтобы отопительный котел
не взорвался и трубы не замерзли или наоборот. Ленка не вникает в такие
тонкости. Она у тетки единственная племянница, так что больше той не на кого
рассчитывать. И Ленка в принципе согласилась посидеть неделю за городом на всем
готовом. Она думала, что спокойно там поработает, так даже лучше, никто
отвлекать не будет. Но она же не знала, что Нику срочно понадобится уехать по
делам, а обложку он и не начинал. И рекламный ролик подвернулся, как назло.
Отказаться нельзя — больше не предложат. А фирма очень серьезная, Ленка мечтает
попасть туда в штат.
— И прикинь, Голубева, — продолжала она, —
мало мне всего, так еще свекровь на мою голову. Вздумалось ей, видишь ли,
именно сейчас прихворнуть! Это она так выражается — прихворнуть! А на самом
деле это значит, что она валяется целый день в кровати и стонет.
— А чем она болеет-то?
— А черт ее знает! — разозлилась Ленка. — То
ли у нее сердце, то ли давление, не то пониженное, не то повышенное. А то
голова просто кружится, и она даже с постели встать не может!
— Может, и правда болеет? — Я спрашивала просто
так, здоровье Ленкиной свекрови меня совершенно не интересовало.
— Свекровь-то? — подскочила Ленка. — Да я
тебя умоляю! Я раньше тоже так думала — вот, мол, женщина и вправду тяжело
больна. А тут как-то раз прихворнула она и велела мне продукты привезти. Я как
последняя дура тащу на себе целый воз, она меня встречает, вся такая бледная,
до двери еле дошла… Ну, посидела я немного, вдруг телефон у нее звонит, и так
громко там кто-то говорит про какого-то Эдика.
Свекровь на меня зыркнула, да-да, говорит, сейчас. Потом
трубку повесила и вытурила меня, даже чаем не напоила и спасибо не сказала. Я
думаю, неспроста все это. Спряталась неподалеку от парадной, десяти минут не
прошло — вылетает свекровь вот на таких каблуках и, как скаковая лошадь,
несется на угол — машину ловить. Тормознула «девяточку» и была такова! А ты
говоришь — болеет она…
Я вообще ничего не говорила, но решила с Ленкой не спорить.
— И вот представляешь, как все удачно
складывается! — развеселилась она. — Тебе негде жить, так поживешь
неделю вместо меня, то есть вместо тетки, за городом. Делать там ничего не
нужно, воздух свежий, еды полно, отдохнешь… А я тут поработаю спокойно.
Прикинь: свекрови скажу, что уезжаю, она меня доставать не станет. Ника неделю
не будет, так что я все успею.
— А тетка согласится на подмену?
— А чего ей не согласиться? — Ленка беспечно
махнула рукой. — Ты — моя подруга, очень ответственная и аккуратная… Ну,
решили?
— А с ним что? — Я показала на сумку, откуда
торчала усатая черная морда.
— А про него ты тете Полине вообще ничего не
говори, — посоветовала Ленка, — у нее, знаешь, пунктик на почве
чистоты…
— Багратион — очень чистоплотный кот, — обиделась
я.
— Но лучше его тетке не показывай, пускай он в сумке
посидит, пока она не уедет, ладно?
— Ладно, — со вздохом согласилась я, — у меня
все равно выбора нет.
Ленка достала мобильник и прямо из кафе позвонила тетке,
поставив ее перед фактом замены. И вот уже мы с Багратионом сидим на вокзале в
ожидании электрички.
От станции к поселку вела хорошо накатанная широкая дорога,
по которой изредка проезжали джипы и прочие дорогие иномарки. Я им даже не
пробовала сигналить — такие ни за что не остановятся, да и себе дороже, мало ли
кто там сидит за тонированными стеклами.
Тем более что идти оказалось совсем недалеко, меньше
получаса.
Вдоль улицы возвышались высоченные глухие заборы. Именно не
дома, а заборы, скорее даже крепостные стены, за которыми почти ничего не было
видно — разве что где-нибудь мелькнет над краем стены черепичная кровля или
тарелка спутниковой антенны. Зато ограды были на всякий вкус: и кирпичные, и
бетонные, и металлические… На память мне невольно приходила Великая Китайская
стена.
Людей на улице вовсе не наблюдалось, так что если бы я
захотела спросить у кого-то дорогу, то у меня возникли бы проблемы. Правда,
Ленка мне так подробно все описала, что я шла вполне уверенно. Единственное
живое существо, встретившееся мне по дороге, была бездомная собака, довольно
крупная и серьезная, но вполне миролюбивая. Она пробежала мимо деловой
походкой, не удостоив меня взглядом, — видимо, в этом поселке даже
бездомные псы настолько круты, что я для них не представляю никакого интереса.
Багратион сидел в корзинке совершенно тихо и каким-то образом даже перестал
пахнуть котом — во всяком случае, местная собака не заподозрила о его
присутствии.
Еще раз сверившись с запиской, я подошла к очередному забору
— пожалуй, самому скромному на этой улице. Во всяком случае, он был деревянный,
правда, из отличных, плотно пригнанных одна к другой досок.
На больших железных воротах даже имелась табличка с номером
дома. Число семнадцать на ней окончательно развеяло мои сомнения: я пришла
именно туда, куда надо.
Рядом с воротами в заборе имелась небольшая калитка, точнее
— дверь, на ней — звонок и круглый глазок, совсем как в городской квартире.
Правда, в моей квартире — точнее, в прежней моей квартире — и звонок, и глазок
куда скромнее. Я нажала кнопку и приготовилась ждать.
Минуты через две за стеной послышались шаги, и
подозрительный женский голос осведомился:
— Это кто это?
— Софья, Ленина подруга, мы договаривались по телефону.
