— С Элайной и Бонни все хорошо. Сара сбежала.
Алан задумался, его мозг бешено заработал. Наконец он догадался:
— Гиббс. Она отправилась убивать Гиббса.
Страх из его глаз не исчез. Да, речь не об Элайне, не о Бонни и не обо мне. Речь не о Келли и даже не о Джеймсе. Но речь о Саре.
Я вспомнила слова Джеймса: «Каждая жертва».
— Если мы позволим Саре убить Гиббса, ее уже не вернуть, — пробормотал Алан.
Его слова словно разморозили меня, заставили мыслить и действовать.
— Свяжись со службой наблюдения. Подними по тревоге, дай адрес. Если обнаружат Сару, пусть задержат ее. В противном случае пусть наблюдают и ждут нас. Пойду скажу Келли, что мы уезжаем.
Я побежала в дом, нашла Келли в спальне и все ей рассказала. И вновь я увидела страх. Такой же, как у Алана. Странно и тревожно было обнаружить его в глазах Келли. История Сары оставила неизгладимый след в душе каждого из нас.
— Езжайте, — мрачно сказала она. — Я здесь сама разберусь.
Глава 61
Как оказалось, Гиббс-Хуан жил, по лос-анджелесским меркам, недалеко, в долине Сан-Фернандо. В это раннее утро по безлюдному шоссе мы должны были добраться до его дома за двадцать минут. По дороге вновь зазвонил мой телефон.
— Это Смоуки Барретт? — спросил низкий голос.
— С кем я разговариваю?
— Меня зовут Ленц. У нас проблемы.
Сердце чуть не выскочило у меня из груди.
— Что случилось?
— Мы с напарником делали то, что нам полагается, — следили за домом. Все было тихо. Но минут пять назад по нам открыли огонь. Точнее, по нашей машине. Пробили багажник и пассажирское окно. Мы пригнулись, вытащили оружие, и тут увидели девушку-подростка, которая стучала ногой в дверь.
— Проклятие! — сказала я. — Она вошла в дом?
— Да, — виновато ответил Ленц. — Минуты три назад.
— Будьте начеку, но не высовывайтесь. Я скоро приеду.
Дом оказался небольшой, двухэтажный, очень скромный, старой постройки. Забор отсутствовал, газон с деревьями тоже. Мы свернули на дорогу к гаражу. На улице было тихо. Едва забрезжил рассвет, и солнечные лучи отражались от крыш. Агент, звонивший мне, выжидал: он приблизился не раньше, чем мы вылезли из машины.
— Ленц, — представился некрасивый, тощий, с виду лет сорока мужчина. Желтоватый цвет его лица выдавал заядлого курильщика. — Мне очень жаль, что так получилось!
— Оставайтесь здесь, — приказала я. — Ваш напарник пусть наблюдает за домом сзади. А мы пойдем к главной двери.
— Есть, — ответил Ленц.
Мы с Аланом не достали оружие, но держали ладони на кобуре. Когда мы подходили к крыльцу, я услышала голос Сары. Она кричала:
— Ты заслужил смерть! Я сейчас убью тебя. Слышишь?
Ей ответили; голос был слишком тихий, слов я не разобрала.
— Алан, ты готов?
— Да, — ответил он — мой друг, которым я втайне восхищалась.
Наступил переломный момент. Я поняла это по голосу Сары. Пора было действовать, на уловки времени не оставалось.
Мы поднялись на крыльцо. Я взялась за ручку, повернула ее и распахнула дверь настежь. Я вошла первой, выхватила пистолет. Алан следовал за мной.
— Сара? — позвала я. — Ты здесь?
— Уходите! Уходите-е-е-е!
Голос доносился из глубины дома, вероятно, из кухни. В два прыжка я оказалась у двери, заглянула, замерла.
Кухня была маленькая, старомодная. Обеденный стол, видавший виды, располагался напротив плиты. Вокруг стояли четыре стула, тоже не первой молодости. Строго и рационально.
Хуан сидел на стуле и улыбался. Сара стояла напротив, в четырех футах от него. В руках она держала револьвер тридцать восьмого калибра, целилась в голову Хуана. Оружие выглядело огромным в ее маленьких руках. Противоестественно.
Я едва узнала Гиббса без усов и бороды. «Они же были фальшивые, идиотка». И глаза у него стали карими, а не голубыми. Тогда он надевал линзы.
— Привет, агент Барретт, — сказал Хуан смиренным голосом. Его глаза сияли. Он перестал притворяться, дал волю своему сумасшествию.
— Заткнись! — крикнула Сара. Револьвер дрогнул в ее руке. Я оглянулась на Алана, качнула головой, давая знак подождать, и опустила пистолет, но не убрала.
Сара и раньше была выбита из колеи. А сейчас она казалась совершенно раздавленной. Взглянув на ее лицо, я наконец поняла, к чему стремился Незнакомец-Хуан.
Она все еще напоминала ангела — падшего ангела, неугодного Богу. Сара потеряла всякую надежду. «Загубленная жизнь».
Я взглянула на Хуана и поняла: он в экстазе, он упивается ужасом происходящего. Он сказал себе однажды, что действует ради торжества правосудия. Может, когда-то так и было. Но Хуан изменился, изменился полностью; теперь он жаждал лишь одного — удовольствия от причиненных им страданий.
Он начал с наказания грешников и так увлекся, что сам стал грешником.
— Это еще не конец плана, — сказал Хуан, не обращая на меня внимания. — На все воля Божия. Мне открылось, что он делает, в своей неиссякаемой мудрости, да святится имя его. Он подвигнул меня на этот путь, дабы я переделал твою душу по образу и подобию своему, но теперь, слава Богу, я понимаю: его замысел завершится только тогда, когда я погибну от твоих рук. Ты убьешь меня во имя ненависти, убьешь, потому что считаешь это справедливым, но… я-то знаю: ты будешь убивать меня только потому, что хочешь этого! Слава тебе, Господи! — Хуан опустил голову и на несколько секунд замолчал. — Ты убьешь меня не ради спасения Терезы. Тереза освобождена, она цела и невредима. Ты убьешь меня потому, что жаждешь пролить мою кровь. Это желание остро, огромно и непреодолимо; оно синим пламенем прожигает тебя изнутри. Откуда оно взялось? Что это за пламя? — Хуан кивнул и улыбнулся во весь рот. — Это пламя Господа, моя Малютка Боль. Понимаешь? Я — ангел мести, посланный Создателем уничтожить людей, которые прячутся за символами, дьяволов во плоти, которые напялили униформу и орудуют, орудуют во всем мире, расхваливают свою добродетель и пожирают души невинных. Я послан Господом, чтобы пускать пыль в глаза, кровавую пыль, которая затопит всех — и жертв с угнетателями, и невинных с виновными. Что толку от смерти тех, кто умер не во имя его? Меня принесли в жертву, чтобы я стал орудием Господа. А я принес в жертву тебя и теперь понимаю, понимаю для чего — чтобы ты стала такой же, как я, заняла мое место, во имя Господа. — Хуан подался вперед, закрыл глаза. Блаженство разлилось по его лицу. — Я готов встретиться с ним и Пресвятой Девой.
Я шагнула в кухню. Не обращая внимания на Хуана, я продолжала следить за Сарой. Я подошла к ней вплотную. Сара не протестовала. Она не могла оторвать взгляда от его лица.
