– Я звонила в морг в два, – заявила Тесс, грызя картофель фри. – Тебя там не было.
Сара со вздохом села и зачесала волосы.
– Я забежала на секунду в клинику, позвонила мама и украла у меня кучу времени. – Она остановилась на обычном предлоге. – Можешь дуться на меня весь обед, а можешь простить, тогда я куплю тебе шоколадный торт с кремом.
– «Ред велвет», – потребовала Тесс.
– По рукам, – согласилась Сара с неимоверным облегчением. Ей хватало проблем с матерью.
– Кстати, о телефонных звонках, – начала Тесс, и Сара сразу поняла, о чем речь. – Как там Джеффри?
Сара приподнялась, сунула руку в передний карман и достала оттуда две пятидолларовые купюры.
– Он позвонил, когда я выходила из клиники.
– Что сказал?
– Я повесила трубку до того, как он успел что-либо сказать, – ответила Сара, передавая сестре деньги.
Тесс сунула их в задний карман голубых джинсов.
– Говоришь, мама звонила? Ох, она на тебя сердита.
– Я сама на себя сердита, – вздохнула Сара.
Два года прошло после развода, а она до сих пор не могла отделаться от бывшего мужа. Сара колебалась между ненавистью к Джеффри Толливеру и презрением к самой себе за эту ненависть. Ей бы хотелось однажды проснуться и не думать о нем, напрочь выкинуть из своей жизни. Вчера, как и сегодня, этого не получилось.
Пасхальное воскресенье было важным событием для ее матери. Сара не отличалась религиозностью, но надеть колготки раз в год – не такая уж большая цена за счастье Кэти Линтон. Сара не ожидала, что Джеффри тоже придет в церковь. Она случайно заметила его после первого гимна. Джеффри сидел на три ряда дальше, справа, и они одновременно увидели друг друга. Сара заставила себя отвернуться первой.
Пришлось тупо смотреть на проповедника, не слыша его слов, и спиной чувствовать взгляд Джеффри. От этого пристального взгляда Сару бросило в жар. Несмотря на присутствие матери, Тесс и отца – они все сидели рядом, – ее тело реагировало на внимание Джеффри. По весне Сара превращалась в совершенно другого человека.
Она ерзала на стуле, практически ощущая, как Джеффри прикасается к ней, как по коже скользит его ладонь… и тут мать толкнула ее локтем в бок. Судя по выражению лица, она догадалась, что у Сары на уме, и была полна негодования. Кэти сердито сложила руки на груди, всем своим видом показывая, что ее дочь попадет в ад, если может думать о сексе в баптистской церкви в пасхальное воскресенье.
Последовала молитва, еще один гимн. Выждав достаточное количество времени, Сара взглянула через плечо на Джеффри и обнаружила, что он спит, свесив голову на грудь. В этом вся проблема с Джеффри: мысли о нем намного лучше реальности.
Тесс постучала по столу, чтобы привлечь внимание сестры:
– Сара?
Сара прижала руку к груди, чувствуя, что сердце бьется так же часто, как вчерашним утром в церкви.
– Что?
Тесс одарила ее многозначительным взглядом, но, к счастью, промолчала.
– Что тебе сказал Джеб?
– Когда?
– Я видела, как вы разговаривали после работы. Так что он сказал?
Сара не знала, врать или нет. Наконец ответила:
– Он пригласил меня пообедать, но я отказалась, потому что уже договорилась с тобой.
– Ты могла переиграть.
– Мы идем ужинать в среду, – пожала плечами Сара.
Тесс довольно хлопнула в ладоши.
– Боже! – простонала Сара. – И о чем я думала!
– Явно не о Джеффри, – отметила Тесс. – Так?
Сара взяла меню, хотя оно было ей совершенно не нужно. Ее семья обедала в закусочной «Грант» на заправочной станции каждую неделю, и единственное изменение в меню произошло, когда Пит Уэйн, владелец, добавил к десертам козинаки из арахиса в честь тогдашнего президента Джимми Картера.
Тесс осторожно забрала у Сары меню.
– Ты в порядке?
– Опять весна, – сказала Сара, роясь в портфеле. Она нашла открытку и показала Тесс. Сестра не взяла ее, и Сара зачитала вслух: – «Для чего ты оставил меня?»
Она положила открытку на стол, ожидая реакции Тесс.
– Это из Библии? – уточнила Тесс.
Сара уставилась в окно, пытаясь успокоиться. Вдруг она встала со словами:
– Мне нужно помыть руки.
Махнув рукой, Сара удалилась в глубь закусочной, к туалету, едва сдерживая слезы. Дверь в дамскую комнату не вмещалась в косяк еще с незапамятных времен, поэтому Сара с силой дернула за ручку. Маленькое помещение с черно-белым кафелем было прохладным и тихим. Она прислонилась спиной к стене и закрыла лицо руками, пытаясь избавиться от впечатлений последних двух часов. Из головы не выходили результаты анализов Джимми Пауэлла. Двенадцать лет назад, когда Сара проходила интернатуру в больнице Грейди в Атланте, она узнала, что такое смерть, и, казалось, привыкла к ней. Отделение неотложки в Грейди считалось лучшим на весь юго-восток, и Сара насмотрелась на сложные травмы: от ребенка, проглотившего пачку лезвий, до девочки-подростка, которой сделали нелегальный аборт вешалкой для одежды.
Когда в детской клинике появлялся очередной Джимми Пауэлл, Сару сокрушал ужас. Джимми Пауэлл, который любит смотреть баскетбол в колледже, который собрал огромную коллекцию наклеек и показал ее Саре, почти наверняка умрет в течение года.
Сара небрежно завязала волосы в хвост, дожидаясь, пока раковина наполнится холодной водой. Наклонилась, воротя нос от тошнотворно сладкого запаха. Видимо, Пит залил в трубу уксус, чтобы оттуда не пахло кислятиной. Старое ухищрение водопроводчиков, но Саре не нравился запах уксуса.
Она задержала дыхание, омыла лицо водой, чтобы взбодриться. Судя по отражению в зеркале, ничего не изменилось, только на блузке появилось мокрое пятно.
– Прекрасно, – пробормотала Сара.
Она вытерла руки о брюки и подошла к туалетной кабинке. Взглянув на содержимое унитаза, решила воспользоваться другим, для инвалидов, открыла соседнюю дверцу и остолбенела.
Сара попятилась назад, пока не наткнулась на раковину. Пришлось схватиться за нее руками, чтобы не потерять равновесие. Во рту появился привкус металла, и Сара сделала пару глубоких вдохов, чтобы не потерять сознание. Она опустила голову, крепко зажмурилась, медленно досчитала до пяти и открыла глаза.
На унитазе сидела Сибилл Адамс, преподавательница из колледжа. Голова запрокинута к кафельной стене, веки опущены. Штаны спущены до лодыжек, ноги широко раздвинуты. Ее ударили ножом в живот. Кровь залила унитаз и капала на пол.
Сара заставила себя подойти ближе. Блузка Сибилл задралась, обнажив длинную вертикальную рану, которая опускалась до самого лобка, разделив пополам пупок. Другое ножевое ранение, более глубокое, проходило горизонтально под грудью. Именно оттуда струилась кровь, стекая по телу. Сара приложила руку к ране, пытаясь остановить кровотечение, но кровь просочилась меж пальцев, сжавших плоть, словно красную губку.
