Екатерина пыталась слушать, пыталась сосредоточиться, но ее мысли находились далеко.
Наконец она не выдержала.
– Игорь Николаевич, – прервала она шефа, – разрешите мне выйти.
– Екатерина Евгеньевна, все-таки что-то случилось?
– Нет, ничего. Просто хочу позвонить домой, – честно призналась Каштанова.
– Ну что ж, идите. Звонок домой – дело важное, – чуть иронично сказал доктор, отпуская ассистентку.
Каштанова почти бегом бросилась по больничному коридору к телефону в ординаторской. Она быстро набрала номер, прижала трубку к уху.
«Ну где же ты? Где же ты? Подходи скорее!»
Гудки говорили о том, что дочери либо нет в квартире, либо она не хочет подходить к телефону.
«Да что же это такое? – Каштанова вновь набрала номер. Результат был тот же. – Может, она у подруги на пятом этаже?»
Екатерина судорожно попыталась вспомнить номер, и это ей удалось.
– Алло, добрый вечер… Клава, ты?
– Да, Катя. Что-то случилось?
– Я ищу свою Машу. Она не заходила к вам? Может, с твоей Юлей куда-то пошла?
– Да нет, Юля сидит дома, читает книжку. Вообще-то уже нет, она смотрит мультики. Со своими мультиками она мне просто надоела.
– Послушай, Клава, будь добра, я на работе и еще буду вынуждена задержаться на час или полтора. Спустись, пожалуйста, глянь, где Маша, а потом сразу же мне перезвони, ладно?
– Хорошо. Да не волнуйся ты, все будет нормально, – чувствуя, как дрожит голос соседки, подбодрила ее Клавдия.
Она поднялась на два этажа и долго звонила в дверь, а затем принялась дергать ручку. Дверь оказалась заперта, на настойчивые звонки никто не отвечал.
Женщина пожала плечами и спустилась к себе.
– Юля, – обратилась она к девятилетней дочери, – ты не видела Машу Каштанову?
– Видела, мама, – ответила Юля, отворачиваясь от телевизора, – мы с ней играли во дворе, а потом она пошла домой, сказала, что будет готовить уроки.
– А ты не знаешь, куда она могла пойти?
– Нет, не знаю, – по-взрослому покачала головой девочка.
– Что-то Маши дома нет, а ее мама беспокоится.
Юля пожала плечами и вновь развернулась к телевизору.
– Да отойди ты от этого ящика подальше! Что ты уставилась в экран, ослепнешь!
– Ой, так интересно, мама! – махнула рукой дочь, продолжая следить за действиями героев мультсериала.
Когда Екатерина уже подходила к двери большого кабинета, в котором доктор Борисов проводил совещание, ее сердце странно екнуло. Она остановилась, прижалась спиной к стене и приложила ладонь к груди, ощущая резкие толчки сердца, которые болью отдавались в висках. Интуиция, женское чутье подсказывали, что с дочкой что-то произошло. И напрасно Екатерина пыталась отогнать тревогу и страх.
Двустворчатая дверь распахнулась, и вся бригада доктора Борисова, шумно переговариваясь, дискутируя о чем-то – о чем, Каштанова понять уже не могла, – высыпала в коридор. Екатерина стояла у самой двери, все так же прижимая ладонь к груди. На нее никто не обратил внимания. Время было позднее, все уже спешили по домам. Лишь только доктор заметил свою ассистентку и по ее побледневшему лицу понял, что с ней что-то неладное.
Он подошел и, боясь испугать, мягко проговорил:
– Что случилось, Катенька?
– Не спрашивайте, не спрашивайте, – Каштанова замотала головой, ее глаза мгновенно стали влажными.
И доктор увидел, что молодая женщина вот-вот расплачется.
– Пойдемте-ка со мной, – как-то по-отечески и в то же время дружески он взял Екатерину под руку и завел в свой кабинет.
Там он усадил ее в кресло и налил ей чашку чая.
– Ну, рассказывайте, что стряслось?
– Это все глупости, Игорь Николаевич, просто глупости. Я сама себе вбила в голову. Это, наверное, от напряжения. Все сейчас нервничают.
– Нервничать нам нельзя. Через два дня операция, может, самый ответственный момент в жизни.
– Да я знаю, знаю. У меня что-то дома… Дочка пропала.
– Как это пропала? Машенька уже вполне взрослая, куда она могла пропасть?
– Я звоню, звоню, а ее нет. Попросила соседку, та пошла, подергала дверь.
Квартира закрыта на замки, и никто не отвечает, – Ба! А я думал, что-нибудь серьезное. Вы так побледнели… – Чего уж серьезнее!
– Может, пошла к подругам, ведь еще довольно рано, всего лишь восемь часов. Так что вернется, не волнуйтесь.
Еще минут десять доктор и его ассистентка разговаривали вроде бы ни о чем. Постепенно к Екатерине Каштановой вернулось спокойствие, паузы в разговоре стали длиннее. И доктор, не выдержав, придвинул к ней телефон.
– Звоните. Может, уже появилась ваша попрыгунья.
Екатерина дрожащими пальцами пробежалась по кнопкам, сняла трубку.
Ответом ей были длинные гудки, такие громкие, что их слышал даже доктор.
– Вот видите, Игорь Николаевич, ее нет.
– Появится, не волнуйтесь. Пока доедете, она уже будет дома, я уверен.
Это же дети, чего вы хотите! У них свои проблемы. А может, она играла, а потом взяла и уснула.
– Да нет, что вы! Она никогда не ложится так рано, тем более когда меня нет дома. Она, как правило, дожидается моего возвращения, мы с ней разговариваем, я ей что-нибудь читаю, и только после этого она засыпает.
– Екатерина, вы же знаете, что правил без исключений не бывает. Вот и сейчас произошло какое-нибудь исключение.
– Дай Бог, дай Бог, – покачала головой Каштанова, уловив в голосе доктора волнение. – Так можно мне пойти домой?
– А чего вы до сих пор сидите?
– Вы же сами просили меня задержаться, перевести вам статью.
– Забудьте о статьях, бегите домой и успокойтесь.
Через четверть часа взволнованная Каштанова выходила из дверей клиники.
На крыльце ее встретил полковник Руднев.
– Екатерина Евгеньевна, добрый вечер, – вежливо поприветствовал молодую женщину Руднев.
Та торопливо кивнула ему в ответ.
– Куда вы так спешите?
– У меня нет времени, я тороплюсь.
– Тогда давайте, я вас подвезу.
Екатерина хотела отказаться, но полковник Руднев взял ее под руку и подвел к машине. Каштанова забралась в темный салон, Руднев сел рядом и щелкнул пальцами. Машина медленно покатилась с территории, останавливаясь несколько раз, чтобы вооруженные люди могли проверить документы.
