– Ну что ж, Глеб Петрович, тут я, пожалуй, могу оказать вам помощь.
Завтра поезжайте в «Известия» и обратитесь к… – генерал назвал фамилию, – вам выдадут все документы, тогда сможете действовать, как журналист.
– Документы будут на имя Федора Молчанова?
– Да, Глеб Петрович. Руководство газеты договорится с охраной президента.
С кем – с кем, а со средствами массовой информации охрана президента ссориться не хочет.
Все получилось так, как обещал генерал Потапчук.
На следующий день с настоящими документами корреспондента газеты «Известил», преодолев массу кордонов, Глеб попал-таки в Центральную клиническую больницу. Подлог обнаружить было недолго, но Сиверову удостоверение требовалось часа на два, не больше.
Доктор Козловский вошел в свой кабинет. Глеб уже ждал его:
– Добрый день, Федор Казимирович.
– Извините, но у меня мало времени, Федор Анатольевич.
– Можете называть меня просто Федором, – сказал Сиверов, сжимая ладонь кардиохирурга в крепком рукопожатии.
– У меня, Федор, действительно мало времени. Так что быстрее задавайте свои вопросы.
Глеб вытащил из сумки диктофон и поставил его на стол.
– Хотите кофе? – предложил Козловский.
– Не откажусь.
И пока Федор Казимирович ставил на стол два кофейных прибора, Глеб пощелкал клавишами диктофона, снабженного спецприспособлениями, внимательно следя за мигающими лампочками индикации. Слава Богу, никаких подслушивающих устройств в кабинете хирурга не оказалось.
– Можно я сделаю короткий звонок из вашего кабинета и сообщу, что я на месте?
– Да, пожалуйста, – кардиохирург устало вздохнул, поудобнее усаживаясь в кресло.
За последнее время он привык ко всевозможным интервью, привык к своему изображению на телеэкране.
Но, тем не менее, ему льстило такое внимание пишущей братии.
А Глеб со своим диктофоном подошел к телефону и быстро набрал номер.
Набрал наугад. Его интересовало, нет ли каких-нибудь «жучков» в телефоне Козловского.
Телефон оказался чист, что весьма обрадовало мнимого журналиста.
– Федор, – сказал Глеб, пристально глядя в глаза доктору.
– Да, я вас слушаю.
– Мой диктофон выключен.
Козловский равнодушно пожал плечами: у каждого журналиста свои приемчики… Но ему даже и в голову не могло прийти, что разговор примет столь неожиданный оборот.
– На вашего пациента готовится покушение. Я никакой не журналист.
– А кто же вы?
– Я сотрудник одной из спецслужб, я из ФСБ.
– Да вы что! Людей из спецслужб тут больше, чем больных, но никому из них не пришло пока в голову выдавать себя за журналистов.
– Однако это так. Покушение готовится.
Доктор Козловский подался вперед и весь напрягся.
Глеб даже заметил, как уверенные движения доктора за несколько секунд разговора стали чуть суетливее. Пальцы дрогнули, а на лбу выступили крупные капли пота.
– Говорите, я вас слушаю.
– Вы можете помочь в этом деле, можете оказать большую помощь в изобличении преступников.
– Кто они? – спросил Федор Козловский. Глеб понял – надо говорить начистоту.
– Это люди из охраны президента. Естественно, там не все подлецы, но бороться с ними почти невозможно. Они полностью контролируют ситуацию и действовать задумали именно через вас.
– Через нас или через меня?
– Скоро вы обо всем узнаете. Я уверен, что на вас попытаются выйти и с вами попытаются договориться.
– Это невозможно, – возразил Козловский. – Нет-нет, что вы, это невозможно. Я не стану ничего делать ни по чьей указке, и даже люди из охраны президента для меня не авторитет.
– Я понимаю, – сказал Глеб, – я был уверен, что вы честный человек, потому и пришел к вам.
– Что я могу сделать?
– Вы, доктор, должны сыграть роль нечестного человека.
– Это обязательно?
– Да, и вы должны согласиться на их условия.
– На чьи условия?
– Скажите, только честно, Федор, к вам еще никто не подходил из охраны президента с какими-нибудь странными предложениями?
Козловский задумался, наморщил лоб.
– Да, подходили. Я только теперь понял это.
Федор Козловский и сам не мог бы ответить, почему вот так, сразу, почти мгновенно, с первых фраз он поверил этому высокому сильному человеку, сидящему напротив. Что-то в его словах, в движениях было такое, что располагало к нему, убеждало в его искренности.
– Ко мне подходил полковник Руднев, но ни о чем таком он не говорил.
По-моему, кроме меня, он подходил еще к одному или к двум моим ассистентам.
– К кому именно, доктор?
– Точно я знаю только про Екатерину Евгеньевну Каштанову.
– Понятно. Спасибо, – сказал Глеб. – О чем у вас был разговор?
– Полковник Руднев говорил об ответственности, о том, что предстоят важные дела, что я должен быть бдительным… Ну и в том же духе.
– Он все правильно делает, – прошептал Глеб.
– Вы что-то сказали? – спросил Козловский.
– Да нет, доктор, все в порядке. Если он опять подойдет к вам с тем, что ему необходимо с вами серьезно переговорить, то вы позвоните вот по этому телефону. У вас есть, кстати, сотовый телефон?
– Да, конечно есть.
– Тогда запомните номер, по которому вы сможете связаться со мной.
– Погодите, погодите, а что я должен говорить полковнику Рудневу?
– Вполне возможно, что к вам, доктор, подойдет не Руднев, а кто-то другой.
– Кто, например?
Глеб пожал плечами:
– Я пока еще не знаю. Но то, что к вам подойдут, это наверняка. Ведь день операции назначен?
– Странно, почему это я должен доверять вам и не должен доверять Рудневу?
– Потом, доктор, я вам все объясню. Вы сами все поймете из разговора с ним или кто там к вам обратится… Козловский отвернул манжету халата и посмотрел на часы.
– Вы спешите? – спросил Глеб.
– Честно говоря, да. Через двадцать семь минут начнется консилиум, я на нем обязан присутствовать.
– Понятно, доктор.
– Что я должен делать?
– Во-первых, держать меня в курсе, – сказал Глеб и тоже посмотрел на часы. Он взглянул на них так, словно запускал стрелки секундомера, начиная отсчет времени. – Вы должны поломаться, доктор, начать корчить из себя патриота, именно корчить, а не высказывать свои настоящие мысли о гражданском долге, а затем сказать, что вы врач и на подлость не пойдете. Но после этого намекните, что если пообещают что-нибудь интересное, то вы подумаете.
