Книга Графиня Тьмы, страница 57. Автор книги Жюльетта Бенцони

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Графиня Тьмы»

Cтраница 57

— Гражданка Лаура Адамс, американка из Бостона, она получила разрешение приветствовать мадам. Вот ее документ.

Тонкие брови компаньонки взлетели высоко на белый лоб, укрытый волнами шелковых каштановых волос.

— Американка? — не смогла она сдержать изумления. И обратилась непосредственно к Лауре: — Где вы познакомились с мадам?

— В Версале и затем в Тюильри. Королева благоволила ко мне… — не вдаваясь в подробности, ответила Лаура.

— Вы жили во Франции?

— Долгие годы.

— Что-то вы слишком молоды, чтобы говорить о долгих годах!

Лауру охватило нетерпение. Как и мадам де Турзель, ее раздражал повелительный тон этой казалось бы симпатичной женщины:

— Возраст здесь ни при чем! Как бы то ни было, у меня есть официальное разрешение видеть принцессу. Собираетесь ли вы мне помешать?

— Боже упаси! Но вот уже несколько дней подряд к нам ходят такие странные личности!

Опасаясь, как бы эти слова всерьез не обидели прибывшую посетительницу, Гомен поспешил уточнить:

— Гражданка Шантерен намекает на гражданку Монкэрзен, которая называет себя Бурбон-Конти и кузиной мадам, но визиты ее мадам не любит…

— Надеюсь, со мной этого не произойдет… И она вошла…

Комната, в которой она оказалась, была средних размеров, но сводчатый потолок показался ей очень высоким. Прямо перед ней был большой камин, но без огня, ведь на улице было еще тепло, его-то Лаура разглядела, а вот все остальное как будто было покрыто туманом, кроме одного — кушетки, на которой сидела Мария-Терезия Шарлотта Французская с книгой в руке. Но она не читала: на ухо ей что-то шептала мадам де Шантерен, и она с удивлением взирала на женщину, пришедшую к ней с розами в руках.

Лаура встретилась с этим исполненным робости взглядом голубых глаз и чуть не потеряла сознание. Забыв о своей роли, она, отбросив букет, присела в глубоком реверансе, за который не смог бы ее упрекнуть даже самый строгий церемониймейстер. И, присев, не поднималась — ждала, когда ей позволят встать.

— Кто знает, возможно, и правда гражданка была при дворе? — заметила Шантерен с кислой усмешкой.

Застыв на мгновение, девушка, не говоря ни слова, мягко отстранила свою «наставницу» и, приблизившись к Лауре, взяла ее дрожащие руки в свои, помогая подняться. Когда они оказались лицом к лицу, Лаура увидела, что Ее Высочество выросла, повзрослела и стала очень походить на королеву, разве что черты ее лица были мягче… Она посмотрела Лауре прямо в глаза и на несколько секунд задержала взгляд, потом улыбнулась и, положив ей руки на плечи, поцеловала ее, прошептав:

— Как давно жду я вас, мадам де Понталек…

Нагнувшись, она подобрала букет и поднесла его к лицу:

— Как они прекрасны! Вы не забыли, что я любила белые розы!

— Я никогда не забуду вкусов Вашего Королевского Высочества…

— Прошу вас, называйте меня просто мадам! Наше время отличается простотой в обращении… и никакого третьего лица!

— Буду стараться, но что до ваших вкусов, мадам, мне часто доводилось беседовать о них с Полиной де Турзель, ее матерью и бедной принцессой де Ламбаль…

Это была чистая правда. Только одного не открыла Лаура: беседа о вкусах принцессы состоялась не под позолоченными сводами Версаля, где играли ее свадьбу, не в Тюильри, а в тюрьме Форс, где она целых две недели, с 10 августа по 2 сентября 1792 года, делила камеру с этими тремя женщинами. Тогда, пытаясь забыться и не слишком огорчаться из-за гнусностей своего мужа, она находила удовольствие в разговорах о маленькой девочке, которая так понравилась ей, о девочке, заботам о которой посвящала ее королева. Она хотела узнать о ней все.

— Так отрадно беседовать о тех, кого с нами нет! Сядьте подле меня. Милая Ренетта, — попросила она свою компаньонку, — будьте так любезны, не распорядитесь ли вы принести нам чай? Кажется, я припоминаю, что мисс… Адамс весьма его любила.

Поскольку Гомен ушел вниз, пришлось мадам де Шантерен самой спускаться за напитком. Отсутствовала она недолго и вскоре вернулась, задыхаясь от слишком быстрого восхождения по лестнице, но даже этого времени Лауре хватило, чтобы объяснить смену имени, дать свой адрес и уверить девушку в безоговорочной преданности. Та в изумлении распахнула восхищенные глаза, как будто слушала сказку, но жизненный опыт подсказывал ей, что все это было правдой.

Когда вернулась мадам де Шантерен в сопровождении мальчика-слуги, они уже говорили о музыке и Мария-Терезия со смехом восклицала:

— Знаете ли вы, милая Ренетта, что мисс Адамс принимает участие в этих чудесных концертах, которые мы слышим каждый день?

— В самом деле? И давно?

— Довольно давно. Впервые мы с мадам Клери поселились в ротонде еще осенью 1792 года, а потом нас по доносу оттуда выгнали. Но мы были даже рады, что все для нас еще хорошо кончилось. После Термидора мы вернулись обратно. Мадам и представить себе не может, насколько предана ей мадам Клери…

— Да, горе позволило нам оценить привязанность наших друзей… и равнодушие многих других. Хотя королям известно, как иссушено сердце придворного…

— Такова человеческая природа, мадам, — мягко сказала Лаура, — но теперь выбор сделан, и вокруг вас только преданные сердца…

— Не стала бы ручаться за всех, — вставила мадам де Шантерен. — И в особенности за эту так называемую Бурбон-Конти, которая донимает нас своей любовью, хотя сама отличается удивительной нескромностью. Ее вопросы часто приводят мадам в замешательство.

— Меньше, чем те, которые задаю себе я сама, — с грустью уточнила Мария-Терезия, — и на эти вопросы ни она, ни вы, Ренетта, ни, без сомнения, мисс Адамс не хотите давать мне ответы. Все говорят, что любят меня, но никто не хочет сказать мне, что случилось с моей матушкой, с дорогой тетушкой. Что до братца, я думаю, что он сильно хворает, потому что больше из его темницы ничего не слышно.

Лаура отважилась взять девушку за руки и сказала:

— Мы можем рассказать вам лишь то, что знаем. Люди из правительства всегда любили секреты.

— А те, кто меня окружает, должно быть, вынуждены их хранить…

Чай внес приятное разнообразие, после чего Лаура попросила разрешения удалиться.

— Мы проводим вас, — предложила принцесса. — Пора идти в сад: скоро начнется концерт. Вы тоже будете участвовать?

— Не сегодня, но, насколько я знаю от мадам Клери, то, что услышит нынче мадам, будет неизмеримо лучше: петь для нее пожелал знаменитый оперный певец Жан Эллевью. Я с ним хорошо знакома.

— Правда? О, как чудесно! — вскричала девушка, хлопая в ладоши.

— В таком случае нельзя опаздывать, — напомнила мадам де Шантерен с довольным видом, даже если, как подумалось Лауре, это удовольствие она испытала по случаю ее скорого ухода. Между ней и «милой Ренеттой» симпатии так и не возникло. Они спустились вместе, и под деревьями Лаура присела в прощальном реверансе.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация