— Я не имела в виду…
— Ты новенькая, Кимберли. Не особый, а начинающий агент. Не забывай об этой разнице.
— Слушаюсь, сэр, — холодно ответила она, вздернув подбородок, глаза ее сверкали из-за неожиданного выговора. Голос куратора наконец помягчел.
— Конечно, у ВМСУР возникнут вопросы к тебе. Конечно, ты ответишь на них наилучшим образом. Сотрудничество другими силовыми органами очень важно. Но после этого, Кимберли, ты сходишь со сцены. Возвращаешься к занятиям. И — это должно быть ясно само собой — будешь держать язык за зубами.
— Играть в молчанку? — сухо осведомилась она.
Уотсон не улыбнулся.
— Агенту ФБР часто приходится быть воплощением сдержанности. Тем, кто не умеет помалкивать, не место на этой работе.
Кимберли опустила взгляд. Суровый тон Уотсона почти граничил с угрозой. Она обнаружила тело случайно. И все-таки… он обращается с ней так, будто она всему виной. Будто Кимберли навлекла эту неприятность на академию. Правильно повести себя именно так, как сказал Уотсон. Встать, прикусить язык и уйти.
Она никогда не отличалась умением вести себя правильно.
Подняв взгляд, Кимберли посмотрела в глаза куратору.
— Сэр, я хотела бы поговорить с агентами ВМСУР насчет помощи в этом расследовании.
— Ты не слышала моих слов?
— У меня есть некоторый опыт в таких делах…
— Ты ничего не знаешь об этих делах! Не смешивай личное с профессиональным…
— Почему же? Насильственная смерть есть насильственная смерть. Я помогала отцу после того, как было обнаружено тело матери. Меня отделяют семь недель от того, чтобы стать полноправным агентом ФБР. Что плохого, если я начну чуть раньше положенного времени? В конце концов, тело девушки обнаружила я.
Тон ее был требовательным. Кимберли не хотела этого, поняла, что совершила оплошность, но ее было уже не исправить.
Лицо Уотсона угрожающе помрачнело. Если раньше он казался ей суровым, то теперь внушал страх.
— Кимберли… Давай говорить начистоту. Как ты оцениваешь свои успехи в учебе?
— Держусь наравне со всеми.
— Думаешь, это наилучшая цель для начинающего агента?
— Иногда.
Уотсон зловеще улыбнулся и сложил ладони домиком.
— Кимберли, кое у кого из преподавателей ты вызываешь беспокойство. Автобиография у тебя, разумеется, безупречная. Ты постоянно выполняешь экзаменационные задания на девяносто или больше процентов. Как будто неплохо стреляешь.
— Но?.. — храбро спросила-она.
— Но все портит твоя психологическая установка. Ты здесь девять недель, Кимберли, и, судя по всем отзывам, у тебя нет ни близких друзей, ни союзников, ни товарищей. Ты ничего не предлагаешь сокурсникам. Ничего не получаешь от них, прямо-таки необитаемый остров. Силовые органы в первую очередь общественная система. Далеко ли ты пойдешь без связей без друзей, без поддержки? Насколько результативной сможешь быть?
— Я поработаю над этим, — ответила Кимберли. Сердце ее учащенно билось.
— Кимберли, — произнес Уотсон, на сей раз мягко, и она испугалась еще больше. Гнев можно унять. Мягкости нужно опасаться. — Знаешь, ты очень молода.
— Постоянно взрослею, — пролепетала Кимберли.
— Возможно, тебе еще рановато служить в бюро…
— Нужно жить настоящим.
— Думаю, если повременишь несколько лет, если отдалится то, что случилось с твоей семьей…
— То есть я должна забыть мать и сестру?
— Я этого не говорил.
— Разыгрывать из себя бухгалтершу, которая ищет острых ощущений?
— Кимберли…
— Я обнаружила труп! Все дело в этом? Обнаружила гниль на переднем крыльце академии, и вы теперь меня выгоняете?
— Прекрати!
Строгость его тона заставила Кимберли замолчать, и тут она осознала все, что наговорила. Щеки ее вспыхнули. Кимберли поспешно отвернулась.
— Я хочу вернуться на занятия, — пробормотала она. — Обещаю молчать. Я ценю по достоинству достижения ВМСУР и не стану мешать ведущемуся расследованию.
— Кимберли… — Тон куратора выразил разочарование. Он хотел сказать еще что-то, но лишь покачал головой. — Выглядишь ты ужасно. Явно недосыпала неделями, потеряла сон. Может, вернешься к себе в комнату, отдохнешь? Воспользуйся такой возможностью восстановить силы. Знаешь, в том, что слегка замедлишь темп, нет ничего страшного. Ты же одна из наших самых молодых претенденток. Чего не добилась сейчас, добьешься потом.
Кимберли не ответила, сосредоточившись на том, чтобы подавить горькую улыбку. Она уже слышала эти слова. Тоже от старшего, от наставника, человека, которого считала доброжелателем. Два дня спустя он приставил ей к голове пистолет.
Только бы сдержаться. Не расплакаться.
— Через несколько дней мы еще побеседуем. — Прервал Уотсон затянувшееся молчание. — Можешь идти….
Кимберли вышла из кабинета. Шагая по коридору, она миновала три группы одетых в синее курсантов и уже слышала начавшиеся вновь шепотки. Шла у них речь о ее сестре и матери? О ее легендарном отце? Или они говорили о сегодняшнем случае, о трупе, который нашла именно она?
Глаза защипало сильнее. Кимберли прижала пальцы к вискам. Она не поддастся жалости к себе.
Кимберли подошла к наружной двери и выбежала снова на обжигающее солнце. На лбу тут же выступил пот. Майка прилипла к коже.
Но она не пошла к себе в комнату. Агенты ВМСУР захотят поговорить с ней. Но сперва им нужно завершить осмотр места, где найдено тело. Это давало Кимберли целый час до того, как ее начнут искать.
Часа было достаточно.
Кимберли направилась в лес кратчайшим путем.
Глава 8
Квонтико, штат Виргиния
11 часов 33 минуты. Температура 32 градуса
— Время наступления смерти?
— Трудно определить. Температура тела около тридцати пяти градусов, но температура воздуха сейчас тридцать два. Жара замедляет охлаждение. Трупное окоченение только начинается на лице и шее. — Медэксперт в белом халате слегка повернул труп влево и коснулся пальцем в резиновой перчатки кожи, покрытой красными пятнами. Место, к которому он притронулся, побледнело. — Изменение цвета кожи еще не завершилось. — Он выпрямился, что-то вспомнил и осмотрел глаза и уши девушки. — Еще нет личинок падальной мухи, которые быстро появляются в такую жару. Обычно мухи появляются во рту или на открытой ране, здесь у них меньше возможностей. — Медэксперт, видимо, обдумал в последний раз все разнообразные факты и вынес вердикт: — На мой взгляд, от четырех до шести часов.
