В этот лес я вошел впервые. Вообще-то я уже без малого две
недели жил в очаровательном кукольно-сказочном поселке на берегу озера, куда
меня выслали из продымленного шумного мегаполиса залечивать раны после
очередной кровавой битвы за мое бесценное здоровье. Для моего жадного до денег
семейства мое здоровье действительно было бесценным, ведь не будь его - я
превращусь в инвалида, не способного зарабатывать деньги и всех их содержать,
оплачивая не только насущные их потребности, но и прихоти, порой чрезмерные. Но
я безропотно платил за все, ибо таким нехитрым, старым, как мир, способом
покупал себе свободу. Свободу от людей, которые, не будь моих денег, стали бы
требовать от меня внимания, любви, заботы и прочих душевных затрат. Я же
предпочитал отделываться затратами финансовыми. И когда после тяжелейшего
приступа болезни врачи категорически потребовали, чтобы я как минимум полгода
пожил вдали от города, в покое и тишине, подышал чистым воздухом и как можно
больше спал, я не стал особо возражать. В тот момент у меня не было никакого
контракта, я никому не был обязан через определенный срок представить новую
партитуру, и я уехал со спокойной душой, втайне лелея надежду написать,
наконец, ту музыку, какую мне хочется, а не ту, которую от меня ждут
постановщики мюзиклов.
Дней десять я ограничивался лишь короткими прогулками вдоль
берега озера, чтением газет и обдумыванием сюжета, который ляжет в основу
либретто для моей рок-оперы. А сегодня неведомо каким образом оказался в этом
свинцово-сером лесу, окраина которого видна была из окна моего дома. И брел по
нему с тупым упорством отчаявшегося, потерявшего надежду человека. Когда-нибудь
этот лес должен кончиться, он не может тянуться вечно...
Часа через два меня начало знобить от сырой прохлады, еще
через какое-то время невыносимо разболелась голова. Кажется, снова подскочило
давление. Ноги постепенно наливались усталостью, и даже эта усталость казалась
мне влажной и оттого еще более тяжелой. Мне сорок пять. Так все-таки это
половина жизни или середина? И есть ли разница между этими понятиями? С точки
зрения чистой арифметики, вроде бы есть, ведь если сорок пять - половина, то
мне суждено прожить девяносто лет, что само по себе неплохо, и даже очень. Если
же сорок пять - середина, центр, от которого в оба конца расстояние одинаковое,
по сорок четыре года, то я умру в восемьдесят девять. На целый год раньше.
Конечно, и восемьдесят девять лет жизни - вполне достаточно, стоит ли так
упираться ради одного года, тем паче прожитого наверняка в болезнях, недугах и
старческом брюзжании, если и вовсе не в маразме. Но с другой стороны, это же
целый год, двенадцать месяцев, в течение которых я смогу наслаждаться жизнью,
читать книги, слушать музыку, а если повезет - то и в театры ходить. Ну пусть
не ходить, а ездить в инвалидном кресле, но все-таки... Чем дольше я шел, тем
абстрактнее и абсурднее становились мои рассуждения, тем дальше они отходили от
здравого смысла и обычной житейской логики, но и тем сильнее защищали мозг от
паники, которая коварно окружила меня со всех сторон и заняла выжидательную
позицию в надежде улучить момент, когда я на мгновение утрачу бдительность, и
накинуться на одинокого заблудившегося путника со сладострастием оголодавшего
вампира.
Что это? Мне померещилось или действительно впереди, среди
темно-серых кустов, мелькнуло что-то ярко-желтое?
Я сделал несколько шагов в направлении цветного пятна и с
изумлением увидел девочку лет двенадцати-тринадцати в джинсах и ярко-желтом
свитере, сидящую на стволе поваленного дерева. Я подумал было, что она тоже
заблудилась, но уже через мгновение понял, что ошибся. В ее позе, в ее руках, в
слегка склоненной голове не было напряжения, вызванного страхом или усталостью.
Девочка, казалось, вслушивалась во что-то внутри себя и тихонько улыбалась. В
моих ушах на мгновение возникла музыкальная тема для флейты и тут же исчезла.
При моем приближении девочка повернула голову и посмотрела
на меня без всякого удивления.
- Привет, - произнес я как можно мягче, чтобы не
испугать ее.
- Здравствуйте, - вежливо откликнулась она.
- Мечтаешь?
- Нет, я никогда не мечтаю. Просто думаю.
- Я тебе помешал?
- Да, немного. Вас проводить?
- Куда? - глупо спросил я, растерявшись.
- В деревню. Вы же заблудились.
- Как ты догадалась?
- Вы не из нашей деревни, значит, вы из поселка. Из
поселка в нашу деревню есть короткая дорога через лес, очень удобная, все по
ней ходят. А вы идете совсем по-другому, значит, вы той дороги не знаете.
Значит, вы здесь в первый раз и заблудились. Я почти каждую неделю кого-нибудь
здесь встречаю, вы не первый.
Голос у девочки был монотонным и каким-то глуховатым,
лишенным эмоций. Если бы таким голосом разговаривала взрослая женщина, я бы дал
голову на отсечение, что у нее тяжелейшая депрессия. Но у ребенка, да к тому же
одетого в такой солнечно-желтый свитер...
- А далеко до деревни?
- Минут пятнадцать, если знать правильные тропинки.
- А до поселка?
- Отсюда? Очень далеко. Если возвращаться назад с этого
места, то до поселка несколько часов идти, даже если знать дорогу и не плутать.
Нужно сначала выйти в деревню, пройти вдоль леса до короткой дороги и по ней
идти в поселок, тогда будет быстро. А отсюда долго.
В географии я не силен, да и с пространственным воображением
у меня плоховато, но все равно объяснение девочки показалось мне странным.
Как-то с трудом верилось, что через один и тот же лес можно пройти очень
быстро, а можно идти несколько часов.
- Ну что ж, - обреченно вздохнул я, - тогда пошли в
деревню. У вас там есть что-нибудь вроде бара или кафе? Мне нужно отдохнуть,
поесть и обсохнуть, я весь вымок в вашем лесу.
Девочка молча кивнула и тяжело поднялась с корявого
поросшего зеленоватым мхом ствола. Так же молча, не произнося ни слова, она
пошла вперед, и мне оставалось только послушно двигаться следом.
Деревня появилась передо мной внезапно, словно в театре за
одну секунду сменили декорацию. Ведь только что меня окружали серо-коричневые
ветки, а ноги утопали в черно-коричневой опавшей и полусгнившей листве, и вот
уже я иду по твердому грунту по направлению к переливающимся неоновым вывескам.
Я пожалел, что не надел очки, но я никогда не беру их на прогулку. Теперь же
из-за близорукости я не мог с большого расстояния прочесть ни одну вывеску.
- Ты покажешь мне, где у вас бар? - повторил я свою
просьбу молчаливой спутнице.
- Конечно, - глуховато откликнулась девочка. Мы как раз
проходили мимо длинного двухэтажного дома, когда из окна послышалось:
- Ты куда? Иди домой, скоро будем ужинать.
- Я скоро вернусь, мама, - отозвалась моя провожатая,
не останавливаясь.
- Куда ты идешь? - настойчиво повторил женский голос. Я
посмотрел в ту сторону, откуда слышался голос, и увидел красивую светловолосую
женщину, стоящую в проеме распахнутого французского - до самого пола - окна.
Инстинкт сработал мгновенно, несмотря на усталость и головную боль, и я
остановился.
