Талли улыбнулась и сказала:
— Стивен… я знаю, что нас влечет друг к другу, но логика твердит, что это ни к чему не приведет. Моя жизнь — здесь, а ты просто проезжал мимо.
— Не так уж далеко от Лондона.
— Да не выйдет ничего.
— Мы могли бы сделать так, чтобы вышло.
Данбар поставил свою рюмку и взял Талли за руки. Казалось, внутри у женщины происходит некая борьба. Разум твердил ей одно, а вот тело — совершенно другое. Стивен заключил ее в свои объятия и поцеловал. В первые мгновения Талли вела себя нерешительно, кажется, даже расслабилась, но только до тех пор, пока разум не взял верх. Она обеими руками уперлась в грудь Стивену и мягко отстранилась.
— Нет, — сказала она. — Мы встретились всего пару дней назад, и, возможно, завтра ты уедешь… Все было очень мило, но давай оставим все как есть.
— Как скажешь, — печально согласился Данбар, улыбнулся и нежно поцеловал ее в лоб. — Bonne nuit, madame.
[15]
* * *
На следующее утро первым делом Стивен позвонил в школьный лагерь «Пайнтопс» и запросил названия школ, дети из которых были там во время переполоха с туберкулезом. Всего школ оказалось девять, и одна находилась в Лестере. Обозначив ее в списке под номером один, Данбар выяснил номер телефона в справочной и позвонил руководству школы, представившись служащим Министерства здравоохранения, наводящим справки о детях, привитых БЦЖ-вакциной во время пребывания в «Пайнтопс». Стивен вычеркивал имена детей из своего списка «зеленых наклеек», пока женщина перечисляла их. На двенадцатом она остановилась, и Данбар подсказал: — И, конечно, Анвар Мубарак?
— Он не наш, — был ответ.
— Вы абсолютно уверены? — уточнил Стивен.
— Никогда о нем не слышала.
— Не может быть! Это мальчик, заболевший в лагере. Мне казалось, он был из вашей школы.
— Определенно нет. Извините.
Данбар попробовал позвонить в ближайшую к Лестеру школу, но результат был такой же. Ситуация все больше озадачивала и расстраивала его по мере того, как список школ сокращался, пока не осталась всего одна. Это была школа в Эдинбурге, где училась Триш Лионс. Поскольку в списке «зеленых наклеек» осталось всего двенадцать имен, Стивен попросил администратора подтвердить их и зачитал остаток. Он отметил все двенадцать, прежде чем добавил: — И Анвар Мубарак.
— Нет, он не из наших.
Данбар прикрыл глаза и сказал:
— Этот мальчик был причиной паники, именно он заболел.
— Вполне возможно, но он не из нашей школы.
Отшвырнув ручку, Стивен глубоко вздохнул и медленно выдохнул. Да что тут, черт возьми, творится?! Мубарак не числился ни в одной из девяти школ, из которых учащиеся ездили в лагерь «Пайнтопс». Он специально пояснял представителям школ, что Мубарак был тем самым мальчиком, который вызвал панику, на случай, если вдруг возникла «путаница» с именем, как случилось, например, с больницей, куда его поместили. Он ожидал, что его направят в соответствующую школу, но этого так и не произошло. Во всех девяти учебных заведениях сложилось впечатление, что мальчик был учеником из другой школы.
Стивен набрал номер Талли.
— Я возвращаюсь в Лондон. Я должен поговорить с начальством. Этот мальчик, Мубарак, не числится ни в одной из школ, что отправляли детей в «Пайнтопс».
— Что? Как такое может быть?! — поразилась женщина. — Может, имя изменили?
— Мне тоже пришла такая мысль. Но… они не делали этого. Во всех школах считают, что заболевший мальчик-ученик из другого места. Если вспомнить, персоналу в «Пайнтопс» тоже не сообщили, из какой он именно школы.
— Как странно. Здесь вообще нет никакого смысла!
— Да нет, есть смысл, если пацан на самом деле не существовал, — возразил Стивен.
Одиннадцать
— Что?! — воскликнул Джон Макмиллан, когда Данбар сообщил ему обо всем. — Да как они смеют отправлять нас гоняться за фантомами?! Они же дали мне слово, поклялись, а я пообещал содействие на основании этого.
Стивен обдумывал его слова, пока Макмиллан вышагивал по офису, давая выход своему гневу.
— Полагаю, что, в самом точном смысле слова, они не солгали, — заметил он, втайне осознавая, что только масла в огонь подливает. Стивен не жаловал правительственных мафиози, и ему доставляло удовольствие наблюдать, когда они попадались на горячем. — Мубараку не может угрожать какая бы то ни было опасность, если он не существует… и с тем же успехом, полагаю, он никак не мог быть ответственным за то, что случилось с Китом Тэйлором или Триш Лионс…
— Вот только не надо тут со мной в семантику играть! — вспыхнул Макмиллан. — Клиника в Швеции… просьбы «высших эшелонов»… двуличные ублюдки!
— Но мы можем воспользоваться этим. Ведь они не знают, что мы знаем, что они солгали, — заговорщицки произнес Стивен.
— Продолжай. — Макмиллан перестал мерить шагами кабинет.
— Если вы отправитесь в Минздрав в открытую прежде, чем мы получим хотя бы намек на то, что они затеяли, им удастся найти способ выйти сухими из воды. Они напустят своей любимой пыли в глаза, типа трудностей коммуникации и досадных недопониманий. В конечном счете, они законопатят окна и переждут эту бурю, и тогда нам вообще концов не найти, что же там в произошло, в «Пайнтопс»?
— И что ты предлагаешь?
— Мы ничего не будем говорить. Пусть думают, что мы играем по их правилам, а сами тем временем попытаемся выяснить, что на самом деле происходит.
— Допустим, твои слова не лишены смысла, — признал Макмиллан, немного успокаиваясь.
— Давайте критически оценим наше положение, — предложил Данбар. — У нас тут ситуация, когда ста восьми детям сделали прививки с БЦЖ-вакциной без какой-либо видимой причины… если только им действительно ее поставили.
Макмиллан закатил глаза.
— У нескольких детей развились кожные заболевания. Один умер от некротического фасциита, хотя диагноз остается неполным, так как в лаборатории не могут его подтвердить. Еще у одной девочки, кажется, развивается похожая проблема. Для начала, думаю, нам следует установить, что конкретно вкололи детям и почему. И там будет видно, даст ли это хоть какой-то намек на то, что с ними происходит. Всякие «почему» я оставлю на вас.
— С чего начнешь?
— В «Пайнтопс» есть своя небольшая клиника и по крайней мере одна высококвалифицированная медсестра среди персонала. Надеюсь, они были вовлечены в процесс применения вакцины. Это только мои догадки по крайней мере, потому что, если бы их не привлекли, это могло бы вызвать подозрения. Я отправлюсь туда и поговорю с ними, узнаю, не заметили ли они чего-то необычного тогда. Потом еще раз съезжу в Эдинбург и разузнаю, как дела у Триш Лионс. Также опять переговорю со вдовой Скотта Холдейна. Что-то подсказывает мне: ее муж все-таки выяснил то, что и мне следует знать.
