— Как поживает цветущая Шотландия? — с улыбкой спросила Талли, когда около восьми вечера Стивен приехал в ее квартиру.
— Не такая уж цветущая, — отозвался он. — На текущее дело пришлось запросить статус «Красный».
Талли прекратила разливать джин-тоник и уставилась на него в немом изумлении.
— Что же поменялось в этом скучном и неинтересном расследовании? — язвительно спросила она.
— Один ученый с токсическим поражением мозга и два погибших солдата, — коротко ответил Стивен, понимая, что шагает по тонкому льду.
— А что ожидает тебя, Стивен? Поражение мозга или просто смерть?
— Послушай, я знаю, что ты чувствовала в прошлый раз…
— Знаешь? Ты действительно думаешь, что знаешь?
— Послушай, Талли, я не ищу проблем специально… просто иногда так случается.
— Наверное, именно это и скажут на похоронах, когда твое изрешеченное пулями тело извлекут из сгоревшего автомобиля. Я буду стоять возле гроба, вся в черном, слушая, как тебя благодарят от имени всего государства и стараясь не разрыдаться… Черта с два!
Повисла напряженная пауза. Талли мужественно пыталась справиться с собой, но слезы сами брызнули из глаз.
— Почему ты не оставишь полиции расследовать это дело? — воскликнула она.
— Они не знают, с чего начинать, и здесь замешаны военные… — беспомощно проговорил Стивен.
— Ну, тогда военной полиции!
— В данном случае имеется медицинский аспект, который…
— …Понимает только Стивен Данбар, — докончила Талли.
— Если хочешь, так, — тихо сказал он.
Талли молча смотрела на Стивена.
— Я люблю тебя, Талли… — начал он.
— И я люблю тебя, Стивен, — прервала она. — Но такая жизнь не по мне. Пожалуйста, уходи сейчас же.
Двадцать шесть
Добравшись до дома, Стивен попытался найти утешение в джин-тонике. Было поздно, он жутко устал, перенервничал, и любые аргументы со стороны совести, что он просто жалеет себя, были отметены без размышлений. Он в очередной раз наполнил бокал и, опустившись в кресло у окна, уставился на звезды, сверкавшие в безоблачном небе — сегодня они были необычайно яркие, несмотря на городское освещение. В голове у него стучала единственная мысль: «Я так и знал!» Очередные отношения разбились о скалы его работы.
Может быть, Талли изменит свое решение, а может, нет, и тогда это точно конец. Наверное, он должен сейчас думать о смысле жизни, анализировать свою ситуацию, как часто советуют обреченным… Нет, джин лучше. Боль утихала, острота чувств размывалась — на губах Стивена даже появилась кривая улыбка при мысли о том, что по крайней мере не придется сообщать Талли о предстоящей поездке в Афганистан.
На следующее утро Стивен позволил себе поспать подольше, затем долго торчал в душе, опустошил три чашки крепкого кофе, и только после этого задумался о грядущем дне. В итоге он начал его со звонка Джин Робертс и просьбы назначить ему встречу с руководством клиники «Сан-Рафаэль» и с сэром Лоуренсом Сэмсоном.
— Насколько настойчивой мне следует быть? — поинтересовалась Джин.
— Начни издалека, но если понадобится, настаивай на встрече в полицейском участке…
Встреча с руководителем больницы «Сан-Рафаэль» была назначена на два часа дня. Стивену, приехавшему за несколько минут до указанного времени, было предложено подождать в комнате для гостей. Не заинтересовавшись ни одним из многочисленных красочных журналов, Стивен предпочел любоваться ухоженным садом, вид на который открывался через огромное венецианское окно, и наслаждаться ароматом весенних цветов, стоявших в хрустальных вазах по всей комнате. Из скрытых динамиков почти неслышно лилась «Пасторальная симфония» Бетховена, причем уровень звука был оптимальный. Судя по всему, уровень всего в этой клинике был оптимальным.
— Мистер Снеддон готов встретиться с вами, доктор, — с улыбкой сообщила девушка в белоснежной одежде. Она проводила Стивена в кабинет, где его приветствовал мужчина в элегантном костюме с Савил-Роу
[9]
— с такой сердечностью, словно ждал этой встречи несколько недель. Он вернул удостоверение Стивена, даже не взглянув на него, со словами:
— Я уверен, доктор, вы имеете полное право находиться здесь. Чем могу помочь?
— Мне нужна информация, мистер Снеддон. Я хочу знать подробности операции, имевшей место несколько недель назад, консультантом в которой выступал Джон Мотрэм.
— Вы могли бы назвать точную дату? — спросил Снеддон, открывая настольный ежедневник.
Сделав вид, что поверил забывчивости собеседника, Стивен коротко сказал:
— Восьмое марта.
— А, вот она, — сказал Снеддон, водружая на нос безоправные очки. — Конечно, теперь припоминаю. Доктор Мотрэм приезжал, чтобы обследовать потенциального донора костного мозга. Реципиентом был больной с тяжелым лейкозом…
— Это я знаю, — кивнул Стивен.
— Тогда что же вас интересует? — Снеддон озадаченно посмотрел на него.
— Я хочу знать имя донора, имя пациента и исход операции.
Снеддон принял вид глубоко потрясенного человека.
— П-простите, — начал он, правдоподобно изобразив заикание, — мы не имеем права разглашать подобную информацию. Это не подлежит обсуждению.
Стивен принял вид человека, совершенно не удивленного ответом.
— Мистер Снеддон, расследование, которым я занимаюсь, санкционировано Министерством внутренних дел. Мне нужна эта информация.
— Доктор, наша клиника… это учреждение… весь этот бизнес основывается на полнейшем соблюдении правил строжайшей конфиденциальности. Это даже важнее, чем наши врачи, медсестры, наши операционные и палаты для выздоравливающих. Без этого мы просто не сможем существовать!
— У меня есть право требовать ответа на свои вопросы, — коротко произнес Стивен.
Дружелюбие в глазах Снеддона сменилось ледяной непреклонностью.
— Не думаю, что у вас есть право, — парировал он. — Если только вы не занимаетесь расследованием убийства, я не обязан что-либо говорить вам.
Стивен молча признал его правоту и на секунду задумался, как поступить дальше. Он и не рассчитывал, что Снеддон расскажет ему все — его целью было просто устроить переполох.
— В настоящее время доктор Мотрэм серьезно болен, — сказал он.
— Да, я слышал, — отозвался Снеддон, с достойной восхищения легкостью изображая заботу и беспокойство. — Нервный срыв, я слышал. Бедняга…
— Нет, это не нервный срыв, — усмехнулся Стивен. — Он отравился, и его состояние каким-то образом связано с участием в операции, в которой он выступал консультантом.
