Когда Лина прочла рецензии, то поначалу не знала, что и думать. Однако живой интерес, который вызвала моя книга у прессы, убедил ее в том, что в романе и впрямь что-то есть.
Она сказала, что гордится мной, и это был, пожалуй, самый лучший из всех отзывов, на какие я когда-либо мог надеяться.
16
— Не рановато ли для пива?
Ироника с осуждением во взгляде следила за тем, как я наполняю пластиковый стакан из аппарата за стойкой в каморке позади стенда. У нее были средней длины черные крашеные волосы и, на мой вкус, слишком сильно подведенные голубые глаза. Тугая черная блузка подчеркивала еще недостаточно развитую девичью грудь, а короткая юбочка в красную клетку выставляла напоказ длинные стройные ноги в черных колготках со «случайными» дырочками. Поистине, Ироника была «маминой дочкой» — со временем она становилась все больше похожей на Лину.
— Видишь ли, я сегодня встал очень рано, — ответил я, залпом выпил полстакана и сразу же налил еще. — Да и вообще день выдался какой-то дурацкий.
— Вот как? Что ж, спасибо. — Ироника отхлебнула минералки без газа — единственный напиток, на который мне все же удалось ее уговорить, несмотря на то что вода была теплой.
— До сих пор, конечно, — поспешно исправился я и улыбнулся. — Рад тебя видеть. — Тут я солгал: на самом деле мне совсем не хотелось встречаться с ней с похмелья, да к тому же еще находясь на грани нервного срыва. Со времени моего последнего свидания с дочерью прошло уже более семи лет. За все это время я видел ее лишь на фотографиях, висящих на стене у родителей.
— Мы тут с подругами проходили мимо, — сказала Ироника. — Вот я и решила: а почему бы мне не зайти, не взять автограф? — Она помахала книгой, которую по-прежнему держала в руке.
— Да-да, конечно! — Я засуетился, схватил книжку, отставил пиво и начал лихорадочно шарить по карманам в поисках ручки. — Ты ее читала?
— Нет еще, — ответила Ироника. — Зато прочла парочку других, хоть мать их и прячет.
— Прячет?
— Ну да, она складывает их в гардеробе и воображает, что спрятала их от нас или от Бьорна, но я все равно всегда их нахожу.
— Что ж, ты всегда была не промах, — с улыбкой сказал я.
— Честно говоря, мне не понравилось… я имею в виду книги.
Я пожал плечами:
— По правде сказать, они не совсем для детей.
Взгляд ее стал суровым.
— Знаешь, Франк, я вообще-то уже не ребенок.
— Что ты, разумеется, — поспешил исправить я свою ошибку. — Просто мы с тобой так давно…
В этот момент в каморку ворвался Финн Гельф:
— Франк, ты готов?.. — Тут он увидел Иронику. — А-а… так у тебя здесь гости? — натянуто улыбнулся он.
— Это моя дочь Вероника, — представил я. — Кстати, вы с ней уже встречались.
— Конечно! — расцвел Финн, протягивая Иронике руку. — Только тогда тебе было… погоди-ка… ну да, не больше трех лет, так что ты меня наверняка не помнишь.
Ироника покачала головой, однако руку ему все же пожала.
— Так, значит, отец взял тебя с собой на выставку?
— Нет, мой отец дома, — сухо отрезала Ироника.
Чтобы скрыть смущение, я сделал глоток пива. По выражению лица Финна я понял, что он готов провалиться под землю от неловкости.
— Мы тут с подругами, Стине и Анной. Потом хотели прошвырнуться по магазинам.
— Что ж, здорово! — хохотнул Финн. — Слушай, если тебе понравится что-нибудь из наших книг, ты только скажи — я с удовольствием подарю.
— Да ладно, спасибо, не надо.
— О’кей, — кивнул Финн. Возникла короткая пауза, после чего он снова сосредоточил внимание на мне: — Франк, интервью у тебя через четверть часа, но до тех пор мне бы хотелось еще кое-что тебе показать.
— Ладно, — сказал я. — Дай мне еще пару минут.
— Конечно. — Финн снова протянул руку Иронике. — Рад был снова повидаться. Передавай привет Лине.
— Обязательно, — заверила Ироника.
Финн Гельф вышел, и мы снова остались одни.
— У нее все в порядке? — спросил я.
— У матери? Да, все прекрасно. Правда, иногда бесится без причины, но в основном все нормально.
— А как Матильда?
— В школу пошла. Настоящая пай-девочка.
Мы оба засмеялись. Я отхлебнул пива, Ироника пригубила свою теплую минералку.
— Так почему же вы все-таки разошлись? — неожиданно спросила она.
Я чуть не поперхнулся пивом.
— Мне кажется, она до сих пор тебя любит, — продолжала Ироника. — Вырезает из газет интервью и рецензии на твои книжки, а иногда я слышу, как они с Бьорном ссорятся из-за тебя.
— Э-э… видишь ли, это длинная история, — замялся я.
— Это все из-за меня?
— Да что ты? Вовсе нет! — Я отставил бокал с пивом и взял дочь за плечи. — Вот еще, придумала тоже! Во всем, что произошло, виноват я один — больше никто!
В глазах у нее появилось испуганное выражение. Я поспешил отпустить ее и даже отступил на шаг:
— Прости, пожалуйста.
Ироника покачала головой:
— Ладно, проехали.
— Слушай… мне действительно уже пора, — сказал я с сожалением в голосе. — Может, как-нибудь выберем денек и встретимся?
— Может быть, — сказала Ироника, хмуро разглядывая собственные руки.
Я полез в карман пиджака и выудил бумажник.
— Раз уж вы решили пройтись по магазинам, то позволь и мне слегка в этом поучаствовать, — сказал я, роясь в разных отделениях.
— Да ладно, Франк, не надо.
— Ну почему же, если мне хочется? — Я извлек все купюры, которые сумел найти. Три сотенные и один мятый полтинник. Не так уж и много, но больше наличных у меня с собой не было. Я протянул ей деньги.
— Да говорю же тебе, правда, не стоит. Мать дала мне денег.
— Ну а это — от меня. Возьми, пожалуйста.
Пожав плечами, она взяла деньги.
— Береги себя! — Я неловко обнял ее.
— Ты тоже, — ответила она.
— Ну и давай все-таки действительно поскорее встретимся, только так… по-настоящему.
— Даже и не знаю… Матери наверняка это не понравится.
— Ну ладно, если передумаешь, знаешь, где меня найти. В любое время, когда только сможешь…
Кивнув, Ироника открыла дверь и растворилась в толпе. На пороге она обернулась и сделала прощальный жест рукой. Я помахал ей в ответ, а когда она ушла, тщательно закрыл дверь и плюхнулся на складной стульчик.
