— Такой расклад мне как-то в голову не пришел, — мрачно признался Стоукс.
Черный вертолет вышел на параллельный гидроплану курс и завис, словно ястреб, готовясь к атаке. Он был так близко, что Питт различил глумливое выражение на лицах пилотов.
— Все-таки странно, — сказал Стоукс, — никаких предупреждений по рации, никаких требований вернуться на шахту…
— Эти гады играют жестко. Наверняка они получили приказ от кого-то из шишек в «Дорсетт консолидейтед», иначе не стали бы посягать на жизнь «конника». Они ведь тебя сначала отпустили.
— Поверить не могу, что они рассчитывают, будто убийство инспектора сойдет с рук.
— Во всяком случае, чертовски ясно, что они собираются попробовать. — Питт открыл окно и высунул руку с пистолетом. — Давай!
Стоукс зажал штурвал между коленями и взялся одной рукой за рычаг закрылок, а другой — за ручку газа. Мысленно он дивился, с чего это вдруг доверился человеку, которого узнал всего два часа назад. Впрочем, ответ был очевиден. Мало кто из знакомых ему «конников» отличался таким самообладанием, как этот мнимый турист.
— Пошел! — заорал Питт и, приподнявшись, начал стрелять по черному хищнику.
Стоукс с силой опустил закрылки до отказа и рывком убрал газ. С отключенным двигателем и при встречном ветре, тащившем его назад, старый «Бобер» резко завис, словно вошел в облако из клея.
В тот же миг Стоукс услышал частое тарахтение пулемета и стук пуль по крылу гидроплана. «Какой, к чертям собачьим, это полет?! — подумал он, яростно пытаясь развернуть самолет. — Это ж все равно что полусреднему из школьной команды пробиться сквозь оборонительные порядки профессиональных футболистов из „Аризонских кардиналов“».
Вдруг стрельба прекратилась. Нос гидроплана ушел в пике. Стоукс, вновь толкнув ручку газа, мало-мальски восстановил управление машиной и посмотрел в окно.
Вертолет уходил в сторону. Второй пилот завалился в кресле на бок, пластиковый фонарь кабины перед ним был разбит. Стоукс глянул на Питта и удивился: сплошное расстройство.
— Черт! — буркнул Питт, отвечая на его немой вопрос. — Промазал.
— Ты это о чем? Ты попал во второго пилота.
— А целился в блок вращения винта.
— Ты идеально угадал со временем. Как тебе удалось определить момент, когда начать стрелять?
— Пилот перестал лыбиться.
До деревни Бродмура еще оставалось тридцать километров.
— Они идут на второй заход, — сообщил Питт.
— Смысла нет прибегать к той же уловке.
Питт кивнул:
— Согласен. Пилот будет ждать этого. На этот раз налегай на штурвал и делай иммельман.
— Что такое «иммельман»?
Питт вылупился на него:
— А ты не знаешь? Боже праведный, сколько же у тебя летных часов?
— Двадцать один.
— Превосходно, — простонал Питт. — Делай полуоборот и дуй в противоположном направлении.
— Не уверен, что у меня это получится.
— У вас, у «конников», разве нет опытных летчиков, профессионалов?
— Ни одного, кто годился бы для этого задания, — сдержав раздражение, бросил Стоукс. — Полагаешь, что на сей раз удастся попасть в уязвимое место вертолета?
— Только если несказанно повезет. В обойме всего три патрона осталось.
Пилот вертолета наклонил машину, целя прямо в бок беспомощной жертве. Атака была мастерски задумана: у Стоукса почти не оставалось места для маневра.
— Ну! — заорал Питт. — Уходи в пике, чтобы скорости прибавить, а потом тяни вверх, заходи в петлю.
Стоукс из-за неопытности растерялся. Он только-только подбирался к верхней точке петли, готовясь сделать полубочку, когда в самолет-амфибию впились пули. Лобовое стекло разлетелось на тысячи осколков, пули замолотили по приборной доске. Пилот вертолета перенес огонь с кабины на фюзеляж и прошелся по нему очередью. Это была ошибка, которая позволила «Бобру» удержаться в воздухе. Пилоту следовало бы вдребезги разнести двигатель гидроплана.
Питт расстрелял последние патроны и бросился вперед и вниз, чтобы не стать мишенью.
Поразительно, но Стоукс завершил иммельман — чуть позднее, чем требовалось, естественно. Пилот разворачивал вертушку на сто восемьдесят градусов, воспользовавшись передышкой. «Бобер» припустил во все лопатки. Питт оглядел себя. Если не считать порезов на лице, ранений не было. Питт повернулся к Стоуксу:
— Ты в порядке?
Стоукс устремил на Питта невидящий взгляд и пробормотал:
— Похоже, не дожить мне до пенсии.
Он закашлялся, губы окрасились кровью, она потекла по подбородку и закапала на грудь. Стоукс подался вперед, обвис на ремнях и потерял сознание.
Питт взял в руки штурвал второго пилота и направил гидроплан к деревне Мейсона Бродмура. Резкий разворот покалеченной машины застал пилота вертолета врасплох. Он нажал на гашетку, но рой пуль пронзил лишь воздух за хвостом самолета.
Питт отер кровь, затекшую в левый глаз, и осмотрел хозяйство. Обшивка самолета походила на решето, однако системы управления и посадки были целы, большой двигатель хотя и натужно, но тянул.
«Так, и что теперь?» Первое, что пришло в голову Питту, — это протаранить вертолет. Как говаривали в старину, «прихвати его с собой». Поразмыслив, Питт отверг заманчивую идею. Боевой вертолет в воздухе куда проворнее гидроплана. «Это как мангуст и кобра, — подумал Питт. — Не было случая, чтобы шустрый зверек уступил в битве медлительной змее». Следовало найти другой способ уйти от верной смерти.
В полукилометре впереди и чуть справа показалась цепь скал. К ним вела лесная просека. Питт снизился и полетел над елями, сбивая крыльями хвою с верхних веток. Для стороннего наблюдателя его маневр выглядел как акт самоубийства. Именно так и решил пилот вертолета. Он последовал за гидропланом в надежде насладиться гибельным спектаклем.
Питт выжал ручку газа до упора и впился прищуренным взглядом в надвигающиеся скалы. Поток воздуха заставлял его держать голову склоненной набок. Впрочем, нет худа без добра: воздушная струя уносила прочь сочащуюся кровь и слезы.
Скалы неслись навстречу самолету, будто их кто-то подталкивал. Питт уже различал прожилки на серо-коричневых зазубренных валунах. Через мгновение старичку «Бобру» предстояло разбиться в лепешку, на радость Дорсетту и его присным.
— Вверх! — проорал Питт, выплевывая ветер как кляп.
Ему едва хватило времени на то, чтобы уйти от столкновения со скалами. Рассчитанным движением он дернул штурвал на себя. Нос гидроплана чуть задрался, и концы пропеллера перемахнули через гряду. Алюминиевые поплавки со скрежетом покинули фюзеляж. Поневоле похудев, «Бобер» взмыл в небо с грацией, достойной сокола, и полетел быстрее.
