— То есть спровадить на берег вдвое больше народу за половину времени.
— Таков замысел. Это позволит нам оказаться в довольно спокойных водах пролива Брансфилд до того, как тут разразится шторм.
— А я-то гадала, почему вы на якорь не становитесь.
Мэйв нравился Хайнс. Он был единственный из судовых офицеров, который не пытался сладкими посулами заманить ее в свою каюту после ночных посиделок.
— Буду ждать вас через два часа, — сказала она, прощально взмахнув рукой.
— Портативный передатчик у вас с собой?
Мэйв показала на приборчик, закрепленный у пояса:
— В случае чего вы узнаете обо всем первым.
— Передайте от меня привет пингвинам.
— Всенепременно.
«Зодиак» заскользил по зеркально гладкой воде. Мэйв принялась за исполнение служебных обязанностей.
— Остров Сеймур первым увидел Джеймс Кларк Росс в тысяча восемьсот сорок втором году. Сорок норвежских исследователей высадились здесь, когда их корабль затерло во льдах. Они погибли в тысяча восемьсот пятьдесят девятом году. Мы осмотрим места, где они провели два года и где упокоились.
— Они жили вон в тех домиках? — спросила дама лет под восемьдесят, указывая на ветхие строения возле небольшой бухты.
— Нет. То, что вы видите, — стоянка британских китобоев. Мы сходим туда после того, как прогуляемся к пингвинам.
— На острове живет кто-нибудь?
— На северной оконечности острова расположена аргентинская научно-исследовательская станция.
— Далеко?
Мэйв снисходительно улыбнулась:
— Километрах в тридцати.
«Ну вечно в группе отыщется кто-то с пытливостью ребенка!» — подумала она.
Вода вокруг была настолько прозрачная, что виднелось скалистое дно. Тень от «зодиака» бежала по нему на глубине семи метров. Море плавно подбиралось к суше. Над ним большой снежинкой парил буревестник.
Как только нос «зодиака» скользнул на берег, матрос заглушил подвесной мотор.
Мэйв помогла каждому туристу, обутому в резиновые сапоги, выданные на судне, сойти в воду, достигающую колен, и пройти на остров. В это время лайнер уже набирал ход, направляясь на север.
По меркам круизных великанов «Снежная королева», построенная в Бергене, в Норвегии, была небольшим судном: длина — семьдесят два метра, водоизмещение — две с половиной тысячи тонн. Прочностью она не уступала ледоколу и при необходимости вполне могла его заменить. Судовые надстройки — льдисто-белые. Широкая горизонтальная полоса такого же цвета шла под нижней палубой, остальной корпус был ярко-желтый. Малые двигатели на носу и корме позволяли «Снежной королеве» лавировать среди плавучих льдин и айсбергов с проворством кролика. Уютные каюты напоминали шале какого-нибудь горнолыжного курорта; широкие иллюминаторы удовлетворяли взоры самых требовательных пассажиров. К числу других прелестей относились роскошный салон для отдыха и обеденный зал, кормивший по высшему разряду, фитнес-центр и прекрасная библиотека. На каждого пассажира приходилось двадцать человек вымуштрованной команды.
Мэйв почему-то сделалось грустно, когда «Снежная королева» уменьшилась до точки. На минуту она остро почувствовала, каково было норвежским исследователям, очутившимся на острове без средства спасения. Тряхнув головой, она прогнала уныние и повела группу к кладбищу.
Двадцать минут туристы читали надгробные надписи и расходовали фотопленку. Затем двинулись к китобойной стоянке. Возле громадной кучи гигантских костей Мэйв поведала им о том, как разделывалась туша крупного морского млекопитающего с рыбообразным телом.
— После опасной и горячащей кровь погони, — поясняла она, — наступал черед отвратительной работы: рубки несчастного животного на куски и вытапливания из ворвани жира.
Британцы оборудовали на месте стоянки музей и поддерживали в нем порядок, наведываясь раз в год. Экскурсанты изучили мебель, кухонную утварь и полку со старинными книгами и журналами.
— Пожалуйста, во избежание порчи экспонаты не трогайте, — попросила Мэйв. — В соответствии с международным правом ничего нельзя уносить с собой.
Улучив минуту, она пересчитала туристов по головам и сказала:
— Теперь я поведу вас в пещеру, где китобои хранили бочки с жиром.
У входа в пещеру стоял ящик с фонариками. Мэйв вручила каждому фонарик и поинтересовалась:
— Кто-нибудь страдает клаустрофобией?
Женщина лет за семьдесят подняла руку:
— Боюсь, мне не хочется лезть туда.
— Есть еще?
Дама, та, что отличалась детской настырностью, кивнула:
— Я не выношу промозглых и темных мест.
— Хорошо, — сказала Мэйв. — Вы двое ожидайте здесь. Мы осмотрим хранилище китового жира и вернемся минут через пятнадцать. Внимание! — обратилась она к остальным и указала на валуны у входа: — Камень, который вы видите, закрывал пещеру от ветра. Кроме того, он служил преградой для тех, кто мог покуситься на добычу китобоев. Камень весит столько же, сколько танк, но сдвинуть его по силам и ребенку, если, разумеется, знать секрет. — Она шагнула в сторону, уперлась рукой в верхнюю часть валуна, и тот заслонил черную дыру. — Хороший образчик изобретательности. Камень посажен на ось. Толкни в неправильном месте — и он даже не шелохнется.
Вернув валун в прежнее положение, она повела группу по длинному извилистому туннелю. Темноту разгоняли лучи фонарей, тишину — шуточки экскурсантов. Мэйв подошла к огромной деревянной бочке. Вынув затычку, она наполнила жиром стеклянный пузырек и предложила туристам опробовать пахучую жидкость на пальцах.
— Поразительно: прошло сто тридцать лет, а жир все такой же свежий, как в день, когда его перелили из котла в бочку.
— Действительно потрясающие смазочные качества, — подтвердил седовласый мужчина с красным носом, характерным для запойных пьяниц.
— Не говорите этого компаниям, производящим технические смазочные масла, — с легкой иронией произнесла Мэйв. — Иначе к следующему Рождеству на Земле ни одного кита не останется.
Женщина, явно домохозяйка, понюхала пальцы и спросила:
— А на нем можно готовить?
— Вот теперь понятно, что вы не из Страны восходящего солнца. Японцы охотно используют китовый жир для стряпни. И старые китобои когда-то поджаривали на нем размоченные в соленой воде сухари. Я однажды последовала их примеру, и вкус…
Рассказ Мэйв перебил крик пожилой дамы, вдруг стиснувшей ладонями голову. Не успела Мэйв выяснить, в чем дело, как завопили еще шестеро.
Потом дошла очередь и до нее. Боль кинжалом вонзилась в мозг, сердце заколотилось. Мэйв инстинктивно прижала ладони к вискам и затуманенным взглядом обвела участников экскурсии. У всех, как по колдовскому наговору, лица исказились от ужаса, глаза расширились. Мэйв, почувствовав головокружение и тошноту, прижала ладони ко рту и, потеряв равновесие, упала.
