— Быстрый поиск относит нас к архивам Пентагона, в которых содержатся имена всех живых и почивших членов вооруженных сил. Полномасштабный режим поиска добавляет к результатам данные из засекреченных досье Пентагона. Узнаем тайны Совета национальной безопасности, ФБР и ЦРУ на раз.
— Чисто для формы интересуюсь: мы закон не нарушаем? Все-таки хакнуть такие системы...
— Фу, как грубо! Хакнуть... Скажем так: я просто звоню приятелю-компьютеру, и мы обмениваемся сплетнями.
— В таком случае болтай, не стесняйся.
— Занятно, — заметила через некоторое время Макс. — Всякий раз, как я пыталась открыть определенные двери, Гарри запирал их на замок.
— Что за Гарри? Еще один комп? — спросил Йегер.
— Нет, глупыш. Гарри Трумэн.
Остин почесал в затылке.
— Хочешь сказать, что все данные по нашему пилоту засекречены по указу президента?
— Именно. На мистера Мартина открыты только самые общие данные. — Последовала странная пауза. — Любопытно, — сказала Макс. — Есть след. Как будто кто-то открыл запертую дверь. Вот ваш Мартин. — На экране возникла фотография молодого летчика. — Он живет на севере штата Нью-Йорк, недалеко от Куперстауна.
— Так он не умер?
— Спорный вопрос. Пентагон утверждает, что он погиб в авиакатастрофе 1949 года, а эти данные говорят об обратном.
— Ошибка?
— Я бы не удивилась. Люди склонны ошибаться. В отличие от меня.
— У мистера Мартина телефон есть?
— Нет, но могу назвать адрес.
Из слота на консоли выползла распечатка. Озадаченный, Остин вчитывался в имя и адрес так, будто они были написаны исчезающими чернилами. Сложив лист бумаги, он сунул его в карман.
— Спасибо, Хайрем, спасибо, Макс. Вы мне здорово помогли. — Он направился к выходу.
— Куда ты сейчас? — окликнул Остина Йегер.
— В Куперстаун. Другого шанса попасть в Зал бейсбольной славы может не представиться.
ГЛАВА 21
А в новом штабе ЦРУ в Лэнгли аналитик Директората разведки решил, что его компьютер слегка сбоит. Аналитик — специалист из Восточной Европы по имени Дж. Баррет Браунинг — встал из кресла и заглянул через перегородку к соседу.
— Эй, Джек, есть минутка? У меня что-то странное происходит.
Джек — мужчина с глубоко посаженными глазами на желтоватом лице — сидел за столом, заваленным грудами бумажного хлама. Отложив газету на русском языке, в которой делал пометки, он потер глаза.
— Секс, убийства и еще раз секс. Не знаю, что может быть вульгарнее, чем содержание российской прессы, — ответил Джон Роуленд, уважаемый переводчик, вступивший в ряды ЦРУ после темных дней при Никсоне. — Она как рекламные буклеты гормонов из супермаркетов. Я почти скучаю по статистике выпуска тракторов. — Встав из-за стола, он перешел в кабинку Браунинга. — Что у вас за беда, юноша?
— Да вот, бредовое сообщение на компьютере. — Браунинг покачал головой. — Я просматривал кое-какие исторические материалы по Советскому Союзу, и тут оно выскочило...
Наклонившись к монитору, Роуленд прочел:
АКТИВИРОВАН ЧРЕЗВЫЧАЙНЫЙ ПРОТОКОЛ МАКСИМАЛЬНОГО УЩЕРБА
Роуленд подергал себя за козлиную бородку с проседью.
— Максимального ущерба? Так уже давно не говорят.
— Что означает сообщение?
— Это эвфемизм, восходит еще ко времени холодной войны с Вьетнамом. Так в мягкой форме говорится об ударе.
-Да?
— В Йельском ничему не учат? — Роуленд оскалился. — Чрезвычайный протокол назначает кого-нибудь целью убийства. Прямо как у Флемминга.
— Ага, кажется, понимаю, — сказал Баррет, оглядываясь на соседние кубики. — Определим, кто из наших уважаемых коллег решил пошутить?
Роуленд не ответил. Задумавшись, он опустился в кресло Браунинга и вгляделся в подчеркнутый номер файла в конце сообщения. Выделив его, нажал «ввод». Появился ряд цифр.
— Если это и шутка, то очень хорошая, — пробормотал Роуленд. — Такой код не используется с конца Второй мировой, когда директором был Аллен Даллес.
Распечатав сообщение, Роуленд вернулся с ним к себе в кабинку. Озадаченный Браунинг шел за ним следом. Сделав один звонок по телефону, Роуленд вбил код в свой компьютер и нажал несколько клавиш.
— Сейчас отправим код моему другу в отдел расшифровки. С его программным обеспечением такую старину взломают в считаные минуты.
— Откуда вообще взялся код? — спросил Браунинг.
— Что ты читал, когда пришло сообщение?
— Архивные материалы. В основном дипломатические отчеты. Они понадобились одному из работников Сената — его босс занят в комитете по вооруженным силам. Ищет паттерны поведения Советов. Надеется, наверное, таким образом добиться увеличения бюджета.
— Что было в отчетах?
— Донесения полевых агентов директору. Что-то связанное с советской ядерной программой. Эти старые материалы еще Клинтон рассекретил.
— Занятно. Выходит, раньше материалы предназначались только для глаз высшего руководства.
— Вообще, логично. Так, а что с протоколом?
Роуленд вздохнул.
— Не представляю, во что превратится управление, когда старые боевые кони вроде меня отправятся на пастбище. Сейчас я расскажу тебе, как работал протокол в старые дни, во время секретных операций. Сначала стратегия одобрялась по всем инстанциям: высшие чины руководства, сам директор, АНБ — со всех собирались подписи. Президент официально оставался не в курсе, чтобы в случае чего отрицать участие в операции властей. Стратегия предусматривала определенный курс действий в ответ на угрозу или угрозы. В этом и заключается протокол. Действия указывались в приказе, а тот в свою очередь дробился на энное количество частей.
— Кажется, понимаю. Исполнители каждой части знали только свою роль. Так сохранялась секретность.
— Ага, вижу, в аудиториях Йеля тебя кое-чему да научили, пусть даже голова твоя забита хламом. Безумные планы по устранению Кастро и свержению правительства Ирана были разработаны в том же русле. И все они развалились.
— Так зачем протокол?
— Основная цель — избавить от ответственности людей на самом верху. Протокол сохранили, главным образом, для очень серьезных действий. В данном случае мы говорим о политическом убийстве. Это тебе не хухры-мухры: не царское дело — планировать устранение главы соседнего государства или собственных граждан. Чтобы не создавать дурной прецедент, приказ бьется на уровни. Он таким и задуман. Ни один из подприказов потом не отследить, а команду не выполнят без соответствующего «стечения обстоятельств».
