Он задумался.
— Но ведь шахидки — восточные женщины? — робко предположила пенсионерка в очках, оглядываясь на спящую девушку.
— То-то и оно, что нет! — возразил дядька. — А наши славянки чем хуже? Да русаку вообще все едино: что себя взрывать, что порядочного человека!
Повисло тревожное молчание.
— Я, пожалуй, пойду, — сказал дядечка, сворачивая газетку. — Уж и станция моя близко…
— Вы же говорили, что едете до Калища!
— Ну да… А теперь передумал. Может, на Дубочках ягоды больше будет. Дайте-ка мне мой рюкзачок…
— Не дадим! — всполошились панамки. — Вы у нас тут единственный мужчина. Страху на нас нагнали, а сами в кусты? На Дубочках ягоды отродясь не бывало. Вы уж поезжайте с нами до Калища, а мы вам покажем наши секретные места. Ягоды видимо-невидимо!
— Да? — засомневался дядечка. — А если что?..
Никакой ягоде рад не будешь…
— Это вы что имеете в виду?
— Ничего такого… А вы чего боитесь?
— Тише! Она вас услышит!
— Просыпается!
— Только не смотрите в ее сторону! Шахидка, если заподозрит, что ее раскрыли, должна подорвать себя сама, без команды.
— Может, милицию вызвать?
— Не успеем!
Вся честная компания уселась чинно, точно аршин проглотила.
— На ней пояс… — глуповато улыбаясь, вдруг сказал дядечка. — Это она…
— Мам-ма…
И надо же было так приключиться, чтобы именно в эту минуту Наташка решила отключить массажер, мешавший ей спать. Не открывая глаз, она принялась шарить у себя под топиком, бормоча едва слышно:
— Ну где же кнопка…
— Молится… — пробормотал дядька. — Хана.
— Где же эта чертова кнопка? — раздраженно, в голос спросила Наталья.
И тут усатый дядечка выпучил глаза, заорал страшным голосом:
— Ложись! — И, сиганув через спинку сиденья, рухнул сверху на девушку и схватил ее за руки. — Бегите, бабы! Я ее держу!
— Вяжите ее, граждане! — заверещала старушка-поганка.
Сонная Наташка, никак не ожидавшая нападения, опрокинулась на пол, и дядечка барахтался на ней, мял ее коленками, сияя засаленными на ягодицах штанами. На беду она оказалась сильнее и крупнее и, отталкивая его руки, начала подниматься на ноги.
— Бей ее, граждане! — раздался призыв, и на девушку обрушились сумки, рюкзаки и зонтики.
— За что-о?!
Испугавшись не на шутку, Наташка рванула к дверям, а оголтелые борцы с терроризмом помчались следом, подвергая себя смертельной опасности. «Ой, мамочка! — вертелось у нее в голове. — Психи взбунтовались!» Она вырвалась в тамбур, и тут ее схватили сильные мужские руки.
— А что это у нас такое?
— Спасите! Они сошли с ума и на меня набросились!
Трое молодых парней, крепких, загорелых и востроглазых, окружили Наташу. Один обнял ее за плечи, отчего она тотчас сомлела, двое отталкивали наседавших пенсионеров.
— Стоять! Спокойно! Где бомба? Мы сейчас во всем разберемся! Встань ровно, милашка! — Парень быстро и профессионально обыскал девушку и пожал плечами: — Ничего.
Второй тоже на всякий случай обшарил Наташку, только уже гораздо медленнее и нежнее.
— Граждане, это медицинский аппарат. Возвращайтесь на свои места.
Томный взор Натальи обратился к третьему из компании, но тот почему-то не стал ее обыскивать. Электричка как раз подкатила к Дубочкам. Пенсионеры, гордясь собой, шумно извиняясь, потянулись в вагон поправлять панамки, выяснять, кто из них первый подал такую дурацкую мысль. Конечно, женщины дружно винили во всем мужчину. Парни сгрудились у двери.
Наташа с сожалением вздохнула, поправила топик и тут же обнаружила, что исчез кошелек с деньгами. Еще раз похлопав себя по карманам, она удивленно спросила:
— Может, выпал?.. Ребята, вы кошелек не видели?
Ребята на вопрос отреагировали как-то странно: молча отвернулись и поспешно выскочили на платформу.
— Жулики! — закричала обиженная Наташка. — Это вы украли! Отдайте! Там же деньги!
Один из парней быстро показал ей неприличный жест, и это оскорбило ее до глубины души.
— Стойте! — завопила она и выскочила из электрички.
Двери с шипением закрылись у нее за спиной. Девушка помчалась по платформе вслед быстро уходившей троице.
Она даже испугаться толком не успела. Парни вдруг развернулись и зашагали к ней, призывно раскинув руки и ухмыляясь. Она резко развернулась назад — и нос к носу столкнулась с маленьким белобрысым человечком невзрачной наружности, с остреньким носиком и бесцветными глазками. Одет он был в грязную, рваную под мышками синюю футболку, черные теплые штаны, которые были заметно ему велики, и в большие стоптанные кроссовки — явно с чужой ноги. Всем своим видом он напоминал юродивого.
Наталья взвизгнула. Человечек загугукал, поднимая грязные ладони, и девушка узнала в нем глухонемого бродяжку, ловко снявшего ее шляпу со столба. Девушка удивилась и только успела открыть рот, оттягивая рукой опустевший карман, как он твердо и решительно отодвинул ее к перилам, строго показал указательным пальцем, чтобы она не сходила с места, и, насупившись, поспешно зашагал навстречу похитителям.
Со всего размаху он по-деревенски, смешно, но точно ударил первого парня кулаком в зубы — и тот упал с платформы на рельсы. Двое набросились на него — и глухонемой завертелся юлой, запрыгал, отбиваясь. Вдруг в руках у него откуда-то появился длинный гибкий прут серебристо-стального цвета. С басовитым гудением прут рассек воздух — и один из грабителей выронил нож и осел на шершавый асфальт. Второй бросился бежать. Наташкин спаситель погнался за ним.
Они соскочили с платформы и помчались прямо по шпалам. Сзади с гудением и ревом надвигался состав, но глухонемой этого не слышал и продолжал преследовать негодяя. Наташка побежала по платформе, замахала руками, закричала:
— Уходи! Сойди с рельсов!
Возле самой решетки локомотива глухонемой прыгнул сбоку на свою добычу, и оба покатились в придорожную канаву. Вагоны товарняка тотчас закрыли обзор, и сколько Наташа ни приседала, ничего разглядеть между мелькавшими колесами не смогла. А когда поезд прошел, с той стороны путей медленно и устало поднялся ее спаситель, утирая кровь, бежавшую из разбитого носа, и сжимая в руке кошелек…
III
Женя, несмотря на кажущуюся безалаберность, была слеплена совсем из другого теста, нежели Наталья. Она никогда ничего не забывала, не откладывала и не прощала. Узкая и легкая, как лезвие выкидного ножа, она скользила между людьми, успевая все увидеть, заметить и понять. На свой манер, конечно.
