— Тебя что-то беспокоит? — спросила она, догадываясь, что мысли его уже далеко. — Могу я чем-то помочь?
— Мне, по правде сказать, нельзя говорить об этих вещах. — Это, конечно, надо было сделать, но удовольствия от этого мало.
— Те, которые?..
— Нет, не они. Если бы это были они… — взглянул он ей в глаза. — Если бы это были они, я был бы сплошной улыбкой. Но в общем-то, у нас есть сдвиг. ФБР… Я не должен бы говорить этого, и пусть это останется между нами… Они нашли автомат. Это может оказаться важным, хотя полной уверенности у нас ещё нет. И ещё… Нет, извини, я не могу говорить об этом. Хотелось бы рассказать тебе, да нельзя. Извини.
— Ты не сделал ничего такого, что тебя мучает?
Лицо его изменилось при этом вопросе.
— Нет. То есть сперва мне показалось, что да… Помнишь тот случай, когда тебе пришлось удалить одной пациентке глаз? Это было необходимо, но все равно на душе у тебя было тяжко. То же самое и у меня.
— Джек, я верю в тебя. Я уверена, что все, что ты делаешь, правильно.
— Спасибо. А то порой меня одолевают сомнения.
Он обнял её, а в голове крутилась мысль, что в это время где-то в Чаде, на одной из французских военных баз другую женщину никто не обнимает. «Но кто в этом виноват? И уж одно-то точно: она совсем не то, что моя жена». Для них — тех, кто тренируется в таких лагерях, Кэти и все, вроде неё, — абстракция. А они не абстракция — они живые существа. Террористы сами исключили себя из рамок цивилизованного общества и потому за ними охотятся всеми возможными средствами. «Если можно нейтрализовать их способами, согласующимися с нормами цивилизованного мира, — отлично. Но если нет, то все равно надо их нейтрализовать, хотя и прислушиваясь к голосу совести, чтобы не перейти границ морали». Он поцеловал Кэти в шею.
— О'кей, дорогуша, уже двенадцать.
Вслед за семинаром надвинулись две решающие недели лекций накануне экзаменов, после которых курсантам предстояла практика во флоте и в корпусе морской пехоты. Кампус затих, так как курсанты ненадолго разъехались по домам перед выходом в море. Райан все последние дни был очень занят, утонув в груде бумаг, — теперь ни Академия, ни ЦРУ не были в восторге от него. Попытку служить двум хозяевам сразу трудно было назвать во всех смыслах успешной. И та и другая работы в некотором смысле страдали от его раздвоенности, и он понимал, что ему надо остановиться на чём-то одном, но все оттягивал момент, когда надо будет принять окончательное решение.
— Привет, Джек, — вошёл к, нему в кабинет Робби.
— Садись, Робби. Как с полётами?
— Жалоб нет. Я снова на коне, — сказал он, усаживаясь. — Вот бы тебе слетать разок со мной… Я опять в форме. На прошлой неделе я схлестнулся с одним парнем в воздухе… Ну, знаешь, — военная игра. Да, испортил я ему тот денёк. Чудесно было, — он осклабился в широкой усмешке, словно лев, оглядывающий стадо искалеченных антилоп.
— Когда уезжаешь?
— Вернуться на службу мне надо пятого августа. Так что, думаю, первого отваливаю.
— Не раньше чем вы с Сисси придёте к нам на обед, — Джек пролистал календарь. — Тринадцатого, это пятница. В семь. Идёт?
— Есть, сэр.
— А чем Сисси будет заниматься в Норфолке?
— Там есть небольшой симфонический оркестр. Она будет с ним играть. Ну и ещё будет преподавать.
— А чего вы не заведёте ребёнка?
— Кэти уже говорила об этом с Сисси. Мы подумываем об этом, но… У Сисси было много разочарований в этой связи, ты знаешь…
— Хочешь, чтобы Кэти потолковала с ней об этом поподробней?
Робби на секунду задумался.
— Да, Кэти знает, как потолковать. О'кей. А как она справляется?
— Сильно переживает по поводу фигуры, — усмехнулся Джек. — Они все комплексуют, когда беременны, не понимая особой своей привлекательности в эти месяцы.
— Это точно, — согласился Робби, прикидывая, будет ли Сисси привлекательна с огромным-то животом.
— Между прочим, — сменил тему Джек, чувствуя, что задел больную струну, — что там с кораблями? Вся верфь ими забита…
— Там решили поменять сваи на морской базе. Месяца два займёт. Старые забарахлили. Обычная штука с этими правительственными субподрядчиками. Но ничего особенного. К началу следующего учебного года закончат. Меня-то это не колышет. К тому времени я уже буду что ни день парить на высоте двадцати пяти тысяч футов. А какие у тебя планы?
— В каком смысле?
— В смысле — останешься тут или переберёшься в Лэнгли?
Райан уставился в окно.
— Будь я проклят, если я знаю. У нас ребёнок на подходе, и ещё куча всяких проблем…
— Вы их ещё не разыскали?
Джек покачал головой.
— Одно время казалось, что что-то нащупали, но это не сработало. Эти парни — профессионалы, Робби.
— Дерьмо они! — вдруг взорвался Джексон. — Профессионалы не стреляют в детей. Когда они стреляют в солдата или в полицейского — о'кей, это я ещё могу понять… У солдата и полицейского есть оружие, они люди обученные. Так что они по-своему равны: на одной стороне неожиданность, на другой тренированность. Но охотиться за гражданскими?! Да они просто гангстеры, Джек. Может, они и умны, но уж никак не профессионалы!
Джек несогласно покачал головой. Робби был не прав, но он не находил слов, чтобы переубедить его. Он жил в рамках воинского понятия о чести, где правило номер один гласило: не причини вреда беззащитному. Порой это случается непреднамеренно, и это очень плохо. Но уж умышленно наносить вред беззащитному — это трусость, достойная всяческого презрения. И виновные в этом заслуживают только смерти. Они вне закона.
— Они затеяли дьявольскую игру, Джек, — продолжал Робби. — Об этом даже песня есть — я её слышал как-то в день святого Патрика. «Мой идеал — герои. Стремясь им подражать, хочу я в игры патриотов тоже поиграть». Что-то в этом роде, — Джексон с отвращением покачал головой. — Война — не игра, а профессия. Они играют в свои маленькие игры и считают себя патриотами, убивая детей. Ублюдки! Джек, мы у себя в небе играем наши игры с русскими. Я не шибко-то люблю их, этих русских, но они знают своё дело. Мы знаем своё дело, они своё, и мы уважаем друг друга. Есть правила, и мы играем по правилам. Так оно и должно быть.
— Но мир не так-то прост, Робби, — спокойно сказал Джек.
— А я бы его упростил! — воскликнул Джексон, удивив Райана страстностью своего тона. — Ты скажи там этим, в ЦРУ: пусть найдут их, дадут команду, а я ударю по ним.
— Ладно… Но сначала, — улыбнулся Джек, — не забудь про обед у нас дома.
— О'кей. При парадной форме?
— Робби, ты знаешь, что у нас всегда запросто…
* * *
— Я сказал им, чтобы приходили запросто, — сказал Джек.
