– Доктора вводят его женщинам в кожу лица, да?
– Только самые никчёмные, – ответил Пастернак. – Таким образом действительно можно успешно устранить морщины, но при этом убиваются лицевые нервы, после чего вы лишаетесь способности улыбаться. Хотя это не моя область. Существует много других высокотоксичных и смертельных химических веществ. И главная проблема с ними состоит в том, чтобы препарат был достаточно быстродействующим и притом труднообнаруживаемым. Второй быстрый способ убить кого-то – это воткнуть маленький нож в основание черепа, туда, где спинной мозг соединяется с головным. Здесь сложность в том, чтобы оказаться за спиной у жертвы, нанести точный удар в достаточно компактную область и сделать так, чтобы лезвие не застряло между позвонками. Можно спросить, почему бы не применить другое оружие, скажем, пистолет 0.22 калибра с глушителем? Это вполне реально, но пуля оставляет безошибочно узнаваемый след. А при использовании ножа невнимательный патологоанатом вполне может принять за причину смерти острый сердечный приступ. Так что метод близок к идеальному, – закончил врач. Все это он говорил настолько холодным голосом, что казалось, от него на ковре мог выпасть снег.
– Ричард, – сказал Хенли, – вы заработали очень серьёзный гонорар.
Профессор анестезиологии поднялся и посмотрел на часы.
– О деньгах не может быть и речи, сенатор. Это пойдёт в расчёт за моего младшего брата. Сообщите мне, если вам потребуется что-нибудь ещё. А сейчас мне хотелось бы успеть на поезд в Нью-Йорк.
– Господи, – проронил Том Дэвис, после того, как Пастернак вышел. – Я всегда был уверен, что врачи готовы совершать злодейства.
Хенли передвинул пакет, лежавший на его столе. Там находилось десять «ручек» с отпечатанными на принтере инструкциями по использованию, пластиковая коробочка с газовыми капсулами, двадцать довольно объёмистых пузырьков сукцинилхолина и аптечная упаковка одноразовых шприцев.
– Наверно, они с братом были очень близки.
– Ты его знал? – спросил Дэвис.
– Да. Хороший парень. Жена, трое детей. Звали его Бернард. Закончил Гарвардскую школу бизнеса, умница, необыкновенно проницательный торговец. Работал на девяносто седьмом этаже первой башни. Оставил после себя немало денег, так что его семье по крайней мере не приходится беспокоиться о хлебе насущном. А это уже кое-что.
– Да, Рик из тех людей, которых лучше иметь на своей стороне, – подумал вслух Дэвис. Ему пришлось слегка напрячься, чтобы подавить озноб, которым сопровождалась эта мысль.
– Что да, то да, – согласился Джерри.
* * *
Поездку, несомненно, следовало считать приятной. Нежаркая и ясная погода, дорога, уходившая почти прямо на северо-восток, не перегруженная транспортом. На самом деле ничего приятного не было. Мустафа уже начал беситься от вопросов: «Долго ещё?» и «Мы ещё не приехали?», которые то и дело задавали с заднего сиденья выспавшиеся Рафи и Зухайр. Они довели его до того, что ему уже не раз приходила в голову мысль: может быть, стоит остановить машину и задушить их обоих? Он готов допустить, что так долго находиться на заднем сиденье непросто, но ведь ему-то пришлось почти всё время вести этот проклятый автомобиль! Напряжение. Он очень сильно ощущал его, и они, наверно, тоже, поэтому он всего лишь глубоко вздохнул и приказал себе успокоиться. До конца поездки оставалось каких-нибудь четыре часа, а что такая мелочь могла значить по сравнению с их трансконтинентальным автопробегом? Он был, конечно, во много раз длиннее того расстояния, которое святой пророк когда-то прошёл или проехал от Мекки до Медины и обратно... Мустафа поспешно прервал свою мысль. Да кто он такой, чтобы осмеливаться сравнивать себя с Мохаммедом? Да никто! Зато он был твёрдо уверен в одном: когда они доберутся до места назначения, он примет ванну, а потом завалится спать, и проспит столько, сколько получится. Зато всю дорогу он повторял себе: четыре часа отдыха. В это время Абдулла спал справа от него.
* * *
Кампус располагал своим собственным кафетерием. Еду туда доставляли из самых разных мест. Нынешняя поставка была из балтиморского гастронома «Атман». Грудинка оказалась довольно приличной, правда, не того качества, какой торговали в Нью-Йорке, – хотя, скажи он это вслух, не исключено, могло бы дойти и до драки, – подумал Джек, вкладывая кусок мяса в кайзер-ролл. А что пить? Если бы это был нью-йоркский ленч, он взял бы крем-соду, но сегодня, конечно же, нужно взять местные чипсы «Утц», пусть только потому, что их закупали даже для Белого дома – по настоятельной просьбе его отца, – впрочем, и к ним крем-сода тоже сойдёт. Теперь туда, наверно, возят еду из Бостона, который не славился своими ресторанами, но ведь в каждом городе имеется по меньшей мере одно место с хорошей кухней. Даже в Вашингтоне, округ Колумбия.
Тони Виллса, его обычного компаньона по посещению столовой, нигде не было видно. Осмотревшись, Джек заметил сидевшего в одиночестве (в чём не было ничего странного!) Дейва Каннингхэма и направился к нему.
– Привет, Дейв. Не возражаете, если я пристроюсь к вам?
– Располагайся, – вполне сердечным тоном отозвался старый бухгалтер.
– Как дела с нашими цифрами?
– Восхитительно. – Увидев, что его молодой собеседник не может поверить своим ушам, Каннингхэм уточнил: – Понимаешь ли, просто удивительно, насколько у нас хороший доступ в европейские банки. Если бы такой был у Министерства юстиции, оно смогло бы развернуться от души. Беда только в том, что добытые подобным образом доказательства не примут ни в одном суде.
– Да, Дейв, конституция действительно может здорово мешать. И все эти проклятые законы о гражданских правах.
Каннингхэм – он ел яичный салат с белым хлебом, – чуть не подавился.
– Хотя бы ты не заводи этих разговоров. ФБР проводит множество операций, которые приходится в значительной части держать в тени – потому что тот ли иной осведомитель снабжает нас фактами, порой по чьей-нибудь просьбе, порой по собственной инициативе, – но все это втискивается в рамки уголовно-процессуальной процедуры. Обычно это включается в сделку о признании вины. Несмотря ни на что, продажных юристов, которые могли бы покрыть их потребности, все равно не хватает. Я имею в виду парней из мафии.
– Я знаком с Патом Мартином. Папа о нём очень высокого мнения.
– Он честен и очень, очень умён. И по-настоящему ему надо было бы стать судьёй. Именно там место для честных юристов.
– Но платят им не слишком хорошо. – Официальная зарплата Джека в Кампусе была много больше, чем мог бы получать любой федеральный служащий. Неплохо для начинающего.
– Это и впрямь проблема, но...
– Но в бедности нет ровно ничего хорошего. Так говорит мой папа. Он долго носился с идеей насчёт уменьшения окладов выборным чиновникам, чтобы они поняли, наконец, что такое настоящая работа, но в конечном счёте решил, что в таком случае они станут брать ещё больше взяток.
