* * *
Бен Гудли был докторантом в школе правительственных структур Гарвардского университета. Школа была создана относительно недавно и названа именем Кеннеди. Бен, умный и с приятной внешностью ученый, обладал неиссякаемым честолюбием, которого хватило бы на всю семью, имя которой носила школа. В своей докторской диссертации он рассматривал процессы, закончившиеся безумием вьетнамской войны. Бен уделял особое внимание разведывательной информации, и собранные им материалы оказались настолько противоречивыми, что профессор — его научный руководитель — решил обратиться за помощью к Элизабет Эллиот. Советник по национальной безопасности согласилась встретиться с молодым ученым. Тема диссертации не слишком волновала ее. Единственное, что не нравилось ей в Гудли, — это то, что он был мужчиной. Но тут ничего не поделаешь…
— Конкретно, какие научные исследования вы намерены провести? — спросила она.
— Доктор, мне хотелось бы изучить природу решений, принятых на основе разведывательной информации и связанных с недавними переменами в Европе и на Ближнем Востоке. Трудность заключается в получении доступа к документам по этой тематике.
— Какова окончательная цель ваших исследований? Меня интересует, что вы собираетесь делать в будущем — преподавать, писать научные книги или посвятить себя государственной службе?
— Государственной службе, конечно. Исторические обстоятельства требуют, по моему мнению, чтобы соответствующие люди принимали верные решения. Из моей диссертации вытекает, что разведывательные службы, начиная с 1960-х годов, почти беспрерывно снабжали нас недостаточно надежной информацией. Часто необходимая информация поступала с опозданием или не поступала совсем. У них вся профессиональная деятельность страдает от не правильной направленности. По крайней мере, — он откинулся на спинку кресла, пытаясь быть непринужденным, — со стороны часто создается именно такое впечатление.
— По вашему мнению, в чем причины такого положения?
— Одним из недостатков является набор кадров. То, как ЦРУ, например, вербует сотрудников, отражается на получении информации и ее анализе. Они занимаются тем, что в гигантских масштабах подтверждают свои собственные предсказания. А где их объективность, их способность предвидеть тенденции развития? Разве они смогли предсказать события 1989 года? Нет, разумеется. Что они упускают из виду сейчас? Возможно, массу вещей. Было бы неплохо, — заметил Гудли, — взять под контроль проблемы прежде, чем они перестанут быть просто важными и перерастут в кризисы.
— Согласна с вами. — Элизабет обратила внимание на то, что молодой ученый облегченно вздохнул. Она решила еще немного поиграть с ним, чтобы он понял, для кого будет работать. — Так что же делать с вами?.. — Эллиот устремила взгляд на дальнюю стену — у Маркуса Кабота есть вакансия сотрудника исследовательского отдела. Вам понадобится допуск к секретным работам и придется подписать очень строгий документ, где вы отказываетесь от разглашения всех материалов. Вам будут запрещены публикации без предварительного согласования.
— Но это заранее связывает мне руки, — заметил Гудли. — А как же конституционные права?
— Для того чтобы нормально функционировать, правительство должно хранить тайны. Вы можете получить доступ к поразительным документам. Так вот, вашей целью является публикация книг или вы преследуете цели, о которых говорили? Служба обществу требует жертв.
— Ну что ж…
— В ближайшие несколько лет в ЦРУ откроются вакансии ответственных должностей, — пообещала Эллиот.
— Понятно, — кивнул Гудли с полной честностью. — Я никогда не собирался публиковать секретные документы.
— Разумеется, — согласилась Эллиот. — Полагаю, что сумею все это оформить через мое управление. Ваши данные произвели на меня большое впечатление. Мне хочется, чтобы человек с такими способностями работал для правительства — если вы согласитесь на определенные ограничения.
— В таком случае я согласен, на них.
— Вот и хорошо, — улыбнулась Эллиот. — Теперь вы стипендиат Белого дома. Мой секретарь проводит вас в отдел безопасности. Придется заполнить множество бланков.
— У меня уже есть допуск к секретным документам.
— Вам понадобится нечто более значительное, чем простой допуск. Понадобится особый допуск, разрешающий ознакомиться со специальными программами и материалами государственной важности. Обычно на оформление такого допуска требуется несколько месяцев…
— Месяцев? — переспросил Гудли.
— Я сказала — «обычно». Постараемся ускорить прохождение документов. Советую подыскать себе квартиру. Стипендии вам достаточно?
— Вполне.
— Превосходно. Я позвоню Маркусу в Лэнгли. Вам нужно встретиться с ним. — Лицо Гудли просияло. — Мне очень приятно, что вы будете работать с нами.
Новый стипендиат Белого дома понял намек и встал.
— Постараюсь не разочаровать вас.
Эллиот следила за удаляющейся фигурой молодого ученого. Как просто соблазнять людей. Секс был важным орудием для достижения цели, но жажда власти и честолюбие — намного важнее. Она уже сумела продемонстрировать это. Эллиот улыбнулась.
* * *
— Атомная бомба? — спросил Бок.
— По-видимому, — ответил Куати.
— Кто еще знает про это?
— Ее обнаружил Госн. Больше никто.
— Ею можно воспользоваться? — спросил немец. «Почему он сказал мне об этом?» — эта мысль не покидала его.
— При ударе она серьезно пострадала и нуждается в восстановлении. В настоящее время Ибрагим собирает информацию, чтобы оценить, что потребуется для этого. На его взгляд, это возможно.
— А тут нет какой-нибудь хитрости? Что, если ее задумали израильтяне или американцы? Что-нибудь изощренное?
— Если это хитрость, то поразительно ловкая, — ответил Куати и объяснил обстоятельства находки.
— Тысяча девятьсот семьдесят третий… Да, похоже на правду. Припоминаю, что сирийцы тогда едва не разгромили израильтян… — Бок задумался и покачал головой. — Но как применить ее…
— В этом и состоит вопрос, Гюнтер.
— Ставить такой вопрос слишком рано. Сначала нужно определить, можно ли исправить бомбу. Далее понадобится рассчитать ее взрывную мощь — нет, еще до этого следует определить ее вес, размеры и возможность транспортировки. Это — самое важное соображение. После этого нужно рассчитать ее тротиловый эквивалент — мне кажется, что… — Он замолчал. — Я плохо разбираюсь в таком оружии. Оно не может быть слишком тяжелым. Атомные снаряды выстреливают из артиллерийских орудий калибром меньше двухсот миллиметров. Это я знаю точно.
— Эта бомба гораздо больше, мой друг.
— Тебе не следовало рассказывать мне об этом, Исмаил. В таких вопросах сохранение тайны — исключительно важно. Подобные сведения нельзя доверять никому. Могут проговориться или похвастаться. Далее, в твоей организации могут оказаться вражеские агенты.
