– Это верно, мистер Хольцман, – согласился Джон. Они сидели в той же кабинке, что и в прошлый раз, в самом конце зала, рядом с музыкальным автоматом. «Эстебан» по-прежнему был хорошим семейным рестораном рядом с Висконсин-авеню и по-прежнему оставался популярным среди студентов и преподавателей Джорджтаунского университета, расположенного поблизости. Кларк отметил, что никогда не называл журналисту своего имени.
– Где ваш друг?
– Он сегодня занят, – ответил Кларк. Вообще-то Динг пораньше уехал с работы и направился в Йорктаун с намерением поужинать с Пэтси, но журналисту вовсе не обязательно это знать. Судя по его лицу, он и так знал слишком много. – Чем могу быть полезен? – спросил оперативник.
– Как вы помните, у нас была договоренность.
– Да, помню, – кивнул Кларк. – Мы говорили о пяти годах. Время еще не истекло.
Ответ ничуть не удивил его.
– Ситуация изменилась. – Хольцман взял меню и начал читать его. Ему нравилась мексиканская пища, хотя последнее время его желудок принимал ее неохотно.
– Договоренность остается договоренностью. – Кларк не взял меню. Он смотрел на корреспондента, сидевшего напротив. Редко кто выдерживал его пристальный взгляд.
– Пошли слухи. Екатерина обручена с каким-то молодым человеком, увлекающимся охотой на лис в Винчестере.
– Я не знал об этом, – признался Кларк. Впрочем, обручение Екатерины Герасимовой мало его интересовало.
– Я и не думал, что вам известно об этом. Вы ведь больше не служите в охране. Вам нравится оперативная работа?
– Если вы собираетесь говорить об этом, то не можете не знать, что я…
– Тем хуже. Я следил за вами последние пару лет, – признался журналист. – У вас чертовски впечатляющая репутация оперативного агента. К тому же говорят, что и у вашего напарника многообещающее будущее. Это же вы были тем парнем в Японии, – с улыбкой заметил Хольцман, – вы спасли Когу.
Кларк постарался скрыть беспокойство за презрительной усмешкой.
– Откуда, черт побери, вы это взяли?
– Я беседовал с Когой, когда он приезжал сюда. Его спасли двое, сказал он. Один высокий, второй – небольшого роста. Кога описал ваши глаза – синие, с жестким и пристальным взглядом, сказал он, но тут же добавил, что вы показались ему разумным человеком. Неужели нужно быть таким уж проницательным, чтобы догадаться, кто был этот высокий мужчина? – Хольцман улыбнулся. – Когда мы с вами разговаривали в прошлый раз, вы сказали, что из меня вышел бы хороший разведчик. – Официант принес два стакана пива. – Приходилось пробовать этот сорт? Гордость Мэриленда, выпускается маленьким заводом на восточном берегу.
Когда официант ушел, Кларк подался вперед.
– Послушайте, я отдаю вам должное, после нашего разговора прошлый раз вы сдержали свое слово, этого я тоже не могу не уважать, но мне хотелось бы напомнить вам, что, когда я принимаю участие в операции, моя жизнь зависит от…
– Я не раскрою, кто вы. Этого я не сделаю никогда по трем причинам: во-первых, это нечестно, во-вторых – противозаконно, а в третьих – я не хочу иметь такого врага, как вы. – Журналист сделал несколько глотков пива. – Мне чертовски хотелось бы когда-нибудь написать о вас книгу. Если даже половина слухов соответствует истине…
– Отлично, пусть в кино меня играет Вэл Килмер.
– Нет, он слишком симпатичный. – Хольцман ухмыльнулся и покачал головой. – У Ника Кейджа более проницательный взгляд. Ну ладно, вот почему я захотел встретиться с вами… – Он сделал паузу. – Ее отца вывез из Москвы Райан, но подробности мне не известны. Вы высадились на берег и забрали Екатерину и ее мать, доставили на подлодку. Не знаю, какую именно, но мне известно, что это была одна из наших атомных субмарин. Однако речь не об этом.
– Тогда о чем же?
– Райан вроде вас, невоспетый герой. – Роберт Хольцман с удовлетворением отметил, что глаза Кларка широко раскрылись от удивления. – Он мне нравится. Я хочу помочь ему.
– Почему? – удивился Джон, спрашивая себя, можно ли верить корреспонденту.
– Моя жена, Либби, получила информацию, уличающую Келти в поведении, недостойном вице-президента, его даже собирались привлечь к уголовной ответственности. Она поторопилась с публикацией этих материалов, и теперь ими уже нельзя снова воспользоваться. Он подонок, причем гораздо больший, чем многие другие мерзавцы в нашем городе. Не все представители средств массовой информации так считают, но Либби говорила с парой его жертв. Случается, насильнику удается уйти от ответственности, особенно если политическая линия, проводимая им, считается «прогрессивной». Но только не теперь. По крайней мере он не должен уйти, – поправил себя Хольцман. – Понимаете, я не уверен, что нашей стране нужен такой президент, как Райан. Но он честен, старается поступать правильно и разумно. Как любил говорить Роджер Дарлинг, Райан – тот человек, к которому нужно обратиться, когда оказываешься в тяжелом положении. Я постараюсь убедить своих редакторов в том, что это хорошая мысль.
– Как вы собираетесь сделать это?
– Я напишу статью о том, что он сделал нечто крайне важное для страны. Что-то такое, что уже утратило покров секретности, но случилось не так давно, и люди поймут, что это тот самый человек. Боже милостивый, Кларк, ведь он спас русских! Он не допустил развития политической борьбы за власть в России, которая могла бы снова отбросить весь мир в эпоху «холодной войны» еще на десять лет. Это настоящий подвиг – и он не рассказал об этом никому. Мы дадим понять, что эта информация просочилась не от него. Более того, перед публикацией мы могли бы обратиться к нему за подтверждением. Но вы знаете, каким был бы его ответ.
– Он сказал бы, чтобы вы не публиковали эту статью, – согласился Кларк и тут же подумал: а от кого Хольцман мог узнать обо всем? От судьи Артура Мура? Или от Боба Риттера? Неужели они рискнут разгласить такое? При обычных обстоятельствах он решительно отверг бы вероятность этого, но сейчас? Сейчас он не был совершенно уверен. Стоит человеку достичь определенного уровня, и он, находясь там, может решить, что имеет право нарушить правила, потому что этого требуют какие-то высшие интересы страны. Джон знал об этих «высших интересах». Они не раз ставили его в крайне опасное положение, причем в самых разных ситуациях.
– История слишком хороша, чтобы замалчивать ее. Мне понадобились годы, прежде чем я разобрался в том, что тогда случилось. Общественность имеет право знать, что за человек находится в Овальном кабинете, особенно если это именно тот, который сейчас нужен стране, – продолжал журналист. Хольцман явно был одним из тех, кто и монахиню убедит раздеться прилюдно.
– Боб, ты не знаешь и половины всего… – Кларк начал и тут же прикусил язык, проклиная себя за то, что сказал слишком много. Он ныряет в глубокий омут и пытается плыть со свинцовым поясом, тянущим ко дну. Ну и ладно, какого черта… – Хорошо, расскажи, что тебе известно о Джеке.
* * *
