И не мудрено — героев на Руси пруд пруди, где уж всех их родному правительству упомнить…
По периметру района падения стояло реденькое оцепление, в далекие сопки уткнулись пулеметы срочно подогнанных четырех БТР-80.
[64]
Поодаль места катастрофы на пологой площадке, с края которой зачем-то поставили совершенно бесполезные в сложившихся обстоятельствах БМД-3
[65]
и Т-80У-М1,
[66]
были разбиты палатки. К одной из них солдаты в респираторных масках сносили обгоревшие до неузнаваемости трупы, укладывали в ряды, накрывали, отдавая дань уважения. Тут же составлялись номерные списки, делались попытки установления личности, краткого описания полученных травм и определения причины смерти. Особое внимание уделялось обнаруженным открытым ранениям.
К другой палатке волокли обломки вертолета.
Здесь работы было больше.
Каждый обломок первоначально фотографировался с нескольких ракурсов, ему присваивался номер и на плане района падения руководитель помечал местонахождение элемента. Представитель завода-изготовителя тут же пытался определить наименование детали или конструкции. Номер, написанный на бумажке, скотчем клеили к обломку — и лишь после этого несли его к палатке и укладывали в большие ящики.
Нумеровали и собирали все подряд, даже осколочки размером с ноготь. По заснеженному склону бродили саперы в наушниках, с металлоискателями.
У дальнего края оцепления галдели люди.
Из третьей палатки вышел сгорбленный, с мучнисто-белым лицом подполковник в летной техничке, посмотрел на пронесшийся над самыми головами собравшихся Су-24МР
[67]
и спросил у прапорщика:
— В чем дело?
— Корреспонденты желают снимать, товарищ подполковник!
— Пусть оттуда снимают. — офицер прищурился. — А почему их так много?
— Там еще местные. Хотят помочь.
— Гоните их к … матери! — неожиданно яростно сказал подполковник.
— Мы гоним — а корреспонденты возмущаются! Слова говорят нехорошие! Сатрапы, мол, журналистов зажимаем, — пожаловался юный прапорщик, но подполковник уже не слушал его, развернулся, сгорбился и исчез в палатке.
Прапорщик пожал плечами и побежал к солдатам.
* * *
Выше по склону стояли два офицера в теплых защитных бушлатах, в бинокли внимательно осматривали окружающие склоны гор.
— Кто это? — спросил один, в новеньком бушлате, отвлекшись на подполковника.
— Комендант аэродрома. Люлин. — ответил второй, в бушлате старом и заношенном.
— Он болен?
— Нет… переживает. По нему тут целая комиссия приехала… Он отвечал за охрану аэродрома. Должен был выставить снайперов на позиции за сутки, а выставил только с утра. Пожалел ребят, чтобы ночью в снегу не задубели…
— Ты, никак, ему сочувствуешь?
— С каждым может случиться. Уволят теперь без пенсии…
— Это еще легко отделается. — жестко сказал второй, очевидно приезжий. — Когда снайперы ушли с позиций?
— С рассветом. Всю ночь контролировали — ничего.
— Вечером всех вернуть на места. И вызови из Грозного спецов департамента.
[68]
Там сейчас на базе группы «алфавитов»
[69]
и из краснодарского управления. Настоящие волчары. У них противоснайперки есть, «вэ-девяносто четыре»…
[70]
На коленях проси, в ногах валяйся, но вызови… Связь у твоих стрелков есть?
