Никифор снова замедлил шаг, остановился. Ираклий толкнул его в плечо, но капитан не сдвинулся с места. Мария оглянулась.
– В чем дело?
– Мне надо зайти в штаб.
– Зачем?
– Поговорить с полковником.
– Это лишнее. Надо уходить.
Никифор упрямо сдвинул брови.
– Можете уходить, я останусь. Спасибо за помощь.
Ираклий и Мария обменялись быстрыми взглядами.
– Никифор Петрович, мы напрасно потеряем время. Полковник Гвоздецкий просто выполнял приказ.
– Есть приказы, которые требуют объяснений.
– Я его уговорю? – сказал Ираклий вопросительным тоном.
– Не надо, – поморщилась Мария, – пусть идет. Даю вам пять минут, Никифор Петрович. Если не уложитесь, подставите и себя, и нас.
Никифор безмолвно направился к штабу.
Водитель «Волги» по-прежнему делал вид, что ничего не замечает.
Никифор прошел мимо него словно человек-невидимка, миновал дежурного за столом у входа, свернул в коридор первого этажа, вошел в кабинет Гвоздецкого и одним ударом успокоил повернувшего голову на звук открывшейся двери парня в камуфляже – начальника охраны базы.
Полковник удивленно проследил за падением своего главного телохранителя – он сидел за компьютером, – уставился на открытую дверь, и в это время сфера невидимости, защищавшая Хмеля, исчезла, и капитан появился перед глазами командира ЧК.
Несколько мгновений они смотрели друг на друга: бледный до зеленого оттенка, с черными кругами под глазами, исцарапанный Никифор и сухопарый, с лошадиным костистым лицом, с проседью в волосах, Гвоздецкий. Затем полковник сунул руку в ящик стола, а Никифор метнул камень, прихваченный с собой из сауны.
Килограммовый булыжник попал Гвоздецкому в подбородок, сломал челюсть, раздробил зубы. Полковник глухо охнул, отлетая к окну кабинета, свалился вместе со стулом. Никифор подошел к нему, глядя, как человек, спокойно отдавший распоряжение убить его, ворочается на полу, пачкая кровью ворот комбинезона, сказал без выражения:
– Со мной нельзя т а к, полковник! Я не расходный материал, который можно просто списать со счета. Выживешь – живи!
Никифор достал из ящика стола пистолет с квадратным дулом – психотронный генератор «нокаут», порылся в других ящиках, выудил еще один пистолет – бесшумного боя, новейший «котик», и вышел из кабинета.
Дежурный на входе встрепенулся, подозрительно прислушиваясь к шорохам, долетавшим из коридора, но успокоился и отвернулся к экранчику монитора. Никифор миновал пост, снова не видимый никем, кроме его новых знакомых, вышел на улицу.
Мария пристально посмотрела на него, прочитала, что творится в душе Хмеля, и молча направилась к выходу с территории базы. Никифор, поймав сочувствующий взгляд Ираклия, хмуро зашагал за ней. Ираклий двинулся следом.
Никто их не остановил, никто не поднял тревоги, хотя вся база просматривалась телекамерами. Часовые у ворот курили и трепались о девочках, не заметив проходивших мимо гостей и бывшего пленника.
Мария пересекла небольшую площадь напротив ворот базы, прошла еще около сотни метров по узкой улочке и остановилась у темно-зеленого джипа «Бьюик-Империал». Ираклий занял место водителя, открыл дверцу сзади.
– Садитесь, – кивнула женщина.
– Вы не сказали, кто вы, – напомнил Никифор, чувствуя, что еще немного, и он упадет.
– Садитесь, – властно приказала Мария. – Еще успеем поговорить.
Никифор с трудом влез в кабину джипа, и все поплыло у него перед глазами.
Мария села рядом, положила ему левую руку на затылок, правую на лоб, подержала так несколько секунд, потом переместила ладонь на грудь. Никифор почувствовал облегчение, сердце заработало бодрей, голова слегка прояснилась.
Джип выехал из Раменского, направляясь в сторону МКАД.
– На кого вы работаете? – проговорил Никифор. – Не на капитана Тарасова случайно? Он мой должник.
– С капитаном Тарасовым вы вскоре встретитесь, – пообещала спасительница, отнимая ладони. – Сейчас мы как раз едем к нему. Вы с ним ухитряетесь попадать в неприятные ситуации с непредсказуемым финалом. Затем поедем в Вологду, где познакомим вас с Дмитрием Булавиным.
– Мне надо предупредить… одного человека, – вспомнил Никифор о Шарифе.
– У вас будет время позвонить ей, – улыбнулась Мария.
Никифор озабоченно посмотрел на нее.
– Откуда вы знаете, кому я собираюсь звонить?
– Знаю. А работаем мы на Вечевую службу Рода. Слышали о такой организации?
– Нет, – мотнул головой Никифор.
– А слово «катарсис» вам ни о чем не говорит?
– Что-то греческое…
Мария снова улыбнулась.
– Это слово означает – очищение, и оно же точно отражает смысл работы нашей организации. Мы хотим предложить вам войти в структуру Катарсиса, послужить Отечеству на иных уровнях.
– Это на каких еще?
– На уровнях духовных. Время от времени нам требуются такие люди, как вы, люди боя, но не потерявшие чести и совести. Кстати, если бы вы сейчас убили полковника, этот разговор не состоялся бы. Месть не входит в число добродетелей людей, с которыми мы работаем.
Никифор хмыкнул.
– Так я, пожалуй, загоржусь. А что мне предстоит делать? Спасать мир? Россию? Отдельную контору?
– Как говорил один поэт
[15]
: мир, вероятно, спасти не удастся, но отдельного человека всегда можно.
– Значит, мне предстоит спасать какого-то конкретного человека? Я вас правильно понял? Кто же этот важный босс?
– «Серебряный мальчик», – оглянулся Ираклий, проезжая мимо поста ГИБДД с большой скоростью; инспектор при этом, глядевший на дорогу, джип почему-то не остановил.
– Мальчик? – пробормотал Никифор, сбитый с толку.
– Вы хорошо себя чувствуете? – спросила Мария.
– Сносно.
– Тогда обо всем по порядку.
И она повела рассказ о Сопротивлении, о Катарсисе, о волхвах и о многом другом. Через час Никифор знал все, ради чего пара магического оператора – Ираклий и Мария – вытащили его из тюрьмы, спасая от неминуемой смерти.
Москва
Тарасов
В Москву Глеб возвращался с тяжелым сердцем. Хотя дед и обещал присмотреть за Софьей и детьми, оставлять их в деревне у малознакомых людей было страшновато. Те, кто планировал ликвидацию капитана – группа «Зубр», да и коллеги капитана Хмеля, – могли вернуться и захватить женщину с двумя детьми, представляющими идеальный инструмент для шантажа.
