– Салют, академики, – весело крикнул капитан, взмолившись в душе, чтобы Тарасов не начал базар раньше времени. – Я вам барина привез.
– Ты кто? – удивленно спросил водитель «Лады», глянув на все еще раздумывающего Тарасова. – А где Фигура?
– В гнезде, – отрезал Никифор. – Не гони гусей в натуре, голубок
[10]
вшивый, щас схлопочешь за самодеятельность. Хозяин тебе вставит болт куда надо. Эй, ты, – окликнул он замершего в дверях бугая с коробкой, подзывая его рукой и продолжая приближаться, – подойди к хозяину.
Детина дрогнул, делая шаг вперед, и этого мгновения оказалось достаточно, чтобы Никифор, подошедший к водителю «Лады» и Тарасову вплотную, выстрелил в охранника и направил ствол пистолета на Тарасова. И увидел наведенный на него пистолет капитана.
Охранник упал с дырой во лбу, не успев сообразить, что произошло.
Водитель «Лады» отшатнулся, бледнея, дикими глазами глядя то на убитого приятеля, то на замерших друг против друга Никифора и Тарасова.
– Расслабься, – хладнокровно сказал Хмель, следя тем не менее за пальцем Тарасова на курке «дятла». – Мы на твоей стороне. У нас мало времени, капитан, поэтому если хочешь спасти свою девочку, пошли вместе.
– Кто вы?
– ЧК, слышал о такой конторе?
– Нет.
– Команда по ликвидации бандитов без суда и следствия.
Тарасов раздумывал несколько мгновений, опустил пистолет.
– Хорошо. Но я пойду первым!
– Иди, только возьми мой бесшумник.
Они обменялись пистолетами.
В то же время водитель «Лады» бросился бежать, но успел сделать лишь несколько прыжков, споткнулся, врезался головой в штабель досок и остался лежать без движения. Из «Мерседеса» вылез Лёнчик с пистолетом в руке: стрелял он.
Тарасов мельком глянул на него, метнулся к двери в котельную, исчез.
Из-за полусфер резервуаров показался джип Гвоздецкого, проскочил мимо стоящих машин, направляясь к домикам строителей.
– Я перекрою второй выход! – сообщила рация.
Никифор махнул рукой Лёнчику и рванул к двери котельной, превращаясь в боевую машину, действуя на уровне инстинктов и обостренных до предела чувств.
Небольшой коридорчик с двумя дверями, лестница вниз, в подвал. На ступеньках – тело в кожаной безрукавке.
Никифор прыгнул через все ступеньки, зная, что Лёнчик прикроет спину.
Еще один коридор с бетонными стенами, тускло освещенный лампочкой в наморднике, и еще один труп.
«Лихо работает!» – пронеслось в голове Никифора. Он свернул налево и увидел Тарасова, крадущегося к полуоткрытой двери в тупике коридора. Кроме этой двери, по обе стороны коридора располагались еще две, но они были закрыты.
В следующее мгновение слева распахнулась тяжелая деревянная дверь, из нее выглянул бритоголовый низкорослый молодой человек с раскосыми глазами, похожий на монгола, с помповым ружьем в руках. Увидев спину Тарасова, он вскинул ружье, и Никифору пришлось в ускоренном темпе применять метательные стрелки. Он в течение секунды бросил одну за другой три штуки, вгоняя их в шею и в висок «монгола», тот без звука выронил ружье и рухнул на пол.
Тарасов оглянулся на шум. Никифор махнул ему рукой – не отвлекайся, мол, и прыгнул вперед, ворвался в помещение за дверью, из которой выпал убитый «монгол». Он оказался в тесном и сыром склепе с голыми бетонными стенами, отдушиной под потолком и деревянным топчаном у стены, на котором сидели двое испуганных мальчишек лет семи-восьми. В глазах их отразился свет коридора.
Никифор ощутил ток угрозы, нырнул головой вперед и в полете выстрелил в темную фигуру, падавшую на него откуда-то справа – из ниши, как он понял потом.
Раздался вопль, что-то просвистело над ухом Никифора, он перекатился влево и выстрелил три раза подряд. «Дятел» был скорострельной машинкой и не слишком громкой: выстрелы прозвучали глухо, как кашель в туалете, – но главное, он был «машинкой» боя и врагов не щадил.
Никифор вскочил, прижал палец к губам, показывая детям, что надо сидеть тихо, и выскочил в коридор.
Тарасова уже не было возле двери, он ворвался в помещение, в которое упирался отросток коридора. Лёнчик же стоял у второй двери, все еще закрытой, прижав к ней ухо, и махнул рукой, подзывая напарника.
– Там определенно кто-то есть…
– Стереги пока, – шепнул Никифор, метнувшись к двери, за которой скрылся их неожиданный помощник.
В помещении, состоявшем из двух комнат, где очевидно жили не только пленники, но и сторожа, обнаружилось три трупа. Сам Тарасов стоял во второй комнате и прижимал к себе девочку лет восьми, вцепившуюся в него ручонками. Еще одна девочка – чуть постарше – сидела на корточках в углу между топчаном и бочкой с водой, испуганно тараща глаза на страшных дядей.
– Порядок, – сказал Никифор, опуская пистолет.
Тарасов слепо глянул на него, и у Хмеля защемило сердце: он никогда прежде не видел такого страшного и одновременно счастливого лица у профессионала боя, которым несомненно был этот человек.
– Уходим, капитан, – сказал Никифор.
Тарасов поставил свою дочку на пол, протянул руку другой пленнице, робко подавшей ручонку навстречу.
– Давай вперед.
Никифор выглянул в коридор и увидел Гвоздецкого с Жекой, приближавшихся к Лёнчику.
– Все? – будничным тоном спросил полковник.
– Здесь кто-то засел, – показал на дверь Лёнчик. – Нашими пукалками хрен возьмешь, граната нужна.
– А если там тоже пленники есть? – возразил Никифор.
Из двери за спиной Хмеля вышел Тарасов с двумя девочками. В коридоре стало тихо. Гвоздецкий оценивающе глянул на лицо Тарасова, хмыкнул.
– Привет, капитан. Не узнаешь?
– Подполковник Гвоздецкий.
– Уже полковник. Ты как здесь оказался, в Ярославле?
– Стреляли, – дернул уголком губ Тарасов. – А вы?
– Да и мы по этому же поводу. И куда ты теперь?
– Домой.
– Надеюсь, ты понимаешь, что о нашей встрече никто знать не должен? Смотри, не ошибись.
Тарасов снова дернул уголком губ, изображая усмешку.
– Я только один раз в жизни ошибся… когда думал, что ошибся.
– Тогда прощай. Надеюсь, больше не увидимся. Бери наш джип.
– Спасибо, сам доберусь.
Тарасов двинулся к выходу из подвала.
– Хотя постой… – Полковник в задумчивости почесал горбинку носа. – Может, пойдешь ко мне в отряд? Если, конечно, уже не на службе.
