Дмитрий замолчал, увидев поднятую руку.
– Слушаю тебя.
– Извините, – сказал розовощекий вихрастый парнишка в спортивном костюме, – а вы сами мастер какой системы? И где учились? В Японии?
– Боюсь тебя разочаровать, – мягко сказал Дмитрий. – Учился я в России, по большей части у своего отца, он мастер боливака, одного из ответвлений живы. Но я прошел хорошую армейскую подготовку, испытал рукопашку всех боевых стилей от кунг-фу до самбо, хотя все они основаны на правильном целостном движении.
– А показать какой-нибудь прием можете?
Дмитрий улыбнулся.
– Применение полученных мною навыков приравнивается к применению огнестрельного оружия. Но кое-что я вам покажу. Подойдите ко мне шестеро.
К Дмитрию вышли четверо крепких парней и два подростка.
– Берите меня за руки и за ноги, покрепче. Теперь держите изо всех сил. Готовы? Начали.
Парни напряглись.
Дмитрий качнул внутри себя «гуляющий центр тяжести» и вывернулся из захватов, столкнув парней лбами.
В зале среди сидящих учеников послышались смешки. Смущенные молодые люди с удивлением посмотрели на Булавина. Тот с добродушной усмешкой похлопал их по плечам.
– Это не фокус, ребята. Подойдите еще четверо. Беритесь посильнее, чтобы удобно было меня держать. Взяли?
Дмитрий повернулся влево-вправо и одним змеиным гибким движением освободился от захватов, заставляя державших его молодых людей сталкиваться и мешать друг другу.
– Как вы это делаете?! – восхищенно спросил один из них, поднимаясь с пола.
– Этому можно научиться. Моделируемое сознанием движение выглядит как последовательность телесных формообразований, между которыми необходимы дискретные переходы. Сознание дробит единство пространственно-временных связей окружающего мира. Я научу вас неосознаваемому текучему движению, которое не содержит фиксируемых сознанием переходов, определяемых мышечными блоками и зажимами.
– А долго этому надо учиться?
– Долго. Но если есть терпение, все реально. Я же научился.
– Сколько вам лет?
Вопрос задала девушка, покрасневшая под взглядами подружек и приятелей. По залу прокатился легкий шумок, смех. Дмитрий улыбнулся.
– Мне тридцать три.
– Мы думали, что вы старше.
Смех в зале стал общим. Потом кто-то из парней сказал:
– Дмитрий Михеевич, вы только рукопашным боем владеете или холодным оружием тоже? Фехтованием не занимались? Кэндо?
– Занимался, – кивнул Булавин. – А что?
– Через три дня на территории кремля состоится чемпионат России по историческому фехтованию…
– «Меч России». Я знаю.
– Вы не примете в нем участие?
Дмитрий оглядел ждущие, внимательные, сомневающиеся и полные надежд юные лица и понял, что разочаровывать своих будущих учеников не должен. Если он откажется, они не поймут, и многие потом не придут на занятия Школы.
– Приму.
– Вот здорово!
Все зашумели, толкая друг друга локтями…
Дмитрий встал с кровати, разглядывая себя в зеркале трюмо. Показал язык.
– Что, пора отвечать за свои слова?
Он был высок, поджар, жилист, впечатления атлета не производил, однако мог одним ударом ладони (и даже пальцем) пробить дюймовую доску и уложить любого противника вдвое большей массы и габаритов. Лицо у Булавина было продолговатое, с твердым подбородком и крупными губами, нос тонкий, с горбинкой, глаза желтые, или «медовые», как любила говорить мама. Широкие брови придавали лицу некий «мефистофелевский» вид. Волосы у Дмитрия были каштановые, волнистые, длинные – до плеч, но он редко связывал их в пучок на затылке, предпочитая носить свободной волной. А вот «стариком» его делали залысины, доставшиеся в наследство от отца. Видимо, они и заставили юную ученицу Школы спросить о возрасте инструктора.
Дмитрий ухмыльнулся и пошел умываться. Сегодня ему предстояло выступить на соревнованиях по историческому фехтованию, и надо было не ударить лицом в грязь, показать все, на что он был способен. Хотя отец и не одобрял его решения принять участие в турнире «Меч России».
Сорок минут Дмитрий занимался тренировкой дыхания по системе кульсинат, начиная медитацией и кончая «танцем всех частей тела». Это учение принадлежало древнему уйгурскому роду Чай-Фу-шан и хранилось в секрете, но отец Дмитрия долгое время жил в Китае и сумел расположить к себе мастера кульсинат, после чего сам стал мастером и взял многое из этого учения для создания собственной школы «Белояр». Естественно, его сын перенял методику кульсината, хотя, в свою очередь, кое в чем его усовершенствовал, добившись более полного согласования элементов телесной пластики.
В девять часов утра Булавин натянул льняные штаны и рубашку без воротника, вывел из гаража недалеко от дома (он жил в маленькой двухкомнатной квартирке, принадлежавшей еще деду Стогнею, в шестиэтажном доме по улице Багровской, недалеко от церкви Сретения) двухлетнего возраста «Хонду-Престиж» и направился по набережной в сторону Октябрьского моста через Вологду; кремль с его соборами – Софийским и Воскресенским – стоял на другом берегу реки, на так называемой Соборной горке, оплывшей и почти исчезнувшей за сотни лет с момента постройки кремля.
За светофором на улице Мостовой голосовал прилично одетый молодой человек с небольшой кожаной сумкой на ремешке. Дмитрий редко подвозил людей и никогда – за деньги, поэтому сначала хотел проехать мимо, но молодой человек энергично потряс рукой, постучал по циферблату часов, и Булавин остановил машину.
– Извините, шеф, – сказал молодой человек, просовывая коротко остриженную голову в кабину «Хонды». – Опаздываю, подбросьте до моста.
– Садитесь, – согласился Дмитрий.
Молодой человек кинул свою сумочку на заднее сиденье, сел рядом с водителем и начал звонить кому-то по мобильному телефону, обещая «приехать и со всеми разобраться». У моста он вышел, заплатив полсотни, хотя Дмитрий и не просил за проезд. Слегка позабавившись этим случаем, Булавин переехал на другую сторону Вологды, повернул на перекрестке направо, на Кедровскую набережную, и в это время его лихо притер к тротуару темно-серый «БМВ» с тонированными стеклами. Открылись дверцы машины, из нее выскочил детина в костюме и при галстуке, наклонился к окошку водителя.
– Командир, ты тут нашего парня вез, – деловито проговорил он. – Так он у тебя деньги забыл.
– Деньги? – поднял брови Дмитрий, которому не понравился шалый блеск в глазах парня. – Эти? – Он протянул пятидесятирублевую купюру, что дал ему недавний пассажир.
– Да нет, наш парень у тебя на заднем сиденье целый сверток с деньгами оставил.
Дмитрий оглянулся и действительно увидел какой-то белый бумажный сверток.
