– А рассуждаете как специалист по социологии.
– Жизнь заставила изучить эту сферу жизни, – задумчиво проговорила Мария.
– А этим вашим штучкам… ну, чтобы тебя никто не видел… можно научиться?
– Это называется трехмерной индивидуальной пси-защитой. В принципе допустимо все, надо только прежде научиться видеть мир таким, какой он есть, и уметь ограничивать свои желания.
– Так просто?
– Звучит просто, зато выполнить сложно. Большинство людей мечтает о «волшебной палочке», исполняющей желания, и чтобы при этом ничего не надо было делать. Но ведь дается – дающему! Делающему!
– Я понял. Как говорится, жить легко очень трудно.
Мария улыбнулась и не ответила.
Через несколько минут дорога свернула к озеру, и джип въехал в деревню Ладославль. Еще через несколько минут их познакомили с матерью «серебряного мальчика» и с ним самим.
В общем-то мальчишка был как мальчишка, и выглядел он соответственно своему шестилетнему возрасту: худенький, загорелый, большеголовый, лобастый, с длинными белыми волосами, тихий и стеснительный поначалу. Но его лицо и глаза!..
Это было лицо величавой Сдержанности и Достоинства, а глаза выражали глубокое Спокойствие, Долготерпение и Ум! На лицо «серебряного мальчика» хотелось смотреть и смотреть, и радость охватывала душу, когда он отвечал улыбкой на улыбку.
Все трое были потрясены знакомством и покорены естественным поведением мальчишки, которого прочили в лидеры будущей России.
Мария с Ираклием уехали незаметно, ничего толком не объяснив оставшимся мужчинам, поэтому функции командира триады взял на себя Тарасов.
Первым делом он запретил всем лишний раз показываться на глаза людям, чтобы возможные разведчики СС или «антенны» конунгов не засекли появления в деревне гостей. Во-вторых, Глеб составил план «превентивного ожидания опасности» и первым заступил на дежурство. Капитан понимал, что от их поведения будет зависеть очень многое в дальнейшем и что исчезновение «магического оператора» в лице Ираклия и Марии скорее всего связано с деятельностью Катарсиса, хотя возможен вариант, что это тест на терпение для членов триады.
Остаток дня и вечер прошел в беседах с хозяевами, простыми русскими людьми, здраво рассуждающими о конкретных заботах и не забивающими голову размышлениями о смысле жизни.
Никифор больше слушал, чем говорил, затем и вовсе уснул на диване в горнице, и гости с хозяевами перешли на веранду, где Анфиса, мать «серебряного мальчика», которого все называли Сергием, накрыла на стол.
Дмитрий тоже больше помалкивал, занятый невеселыми мыслями о Диане, поэтому Тарасову пришлось играть роль основного собеседника и умело направлять разговор в нужное русло, подальше от расспросов, кто они такие, откуда, где работают и что собираются делать. На последний вопрос он и сам вряд ли ответил бы правдиво.
«Серебряный мальчик» посидел с ними, с любопытством поглядывая на гостей, потом занялся сборкой планера, который подарила ему Мария. И вскоре под его чудесными ручками вырос летательный аппарат, который потом с изумительной легкостью кружил над двором, долго не опускаясь на землю, будто был невесом. После испытаний планера Сергий (Глеб узнал позже, что родовое имя мальчика – Световид) занялся лепкой из пластилина, и снова из-под его пальчиков вышли удивительно похожие фигурки зверей и странных животных, создающих впечатление живых существ.
– А это кто такой? – не выдержал Тарасов, показывая на серо-зеленую «шишку» с длинным носом, глазками-бусинами и ручками.
– Это шиш, – серьезно ответил Сергий. – Нечистая сила. Живет на обочинах дорог, играет пыльные свадьбы – вихри столбом.
Глеб перевел взгляд на Анфису, и та с улыбкой кивнула, подтверждая слова сына:
– Все правда, только редко теперь их встретишь, нечистиков – шиша, перебаечника, хлопотуна. Почти перевелась нежить в наших краях.
– Вы… серьезно? – оторвался от своих дум Дмитрий, подняв брови. – Неужели это не сказки?
– Стали сказками, были былью, – ответила молодая женщина спокойно. – Как говорил мой свекор: в часовом механизме нет лишних шестеренок. А нежить прошлая в нынешнем мире стала лишней, вот мир и разваливается потихоньку.
– Так вы считаете, что раньше все было не так? И эта самая… нежить по-настоящему водилась и жила?
– Все правда, жила.
– Когда же это было?
– А не так давно, еще в начале прошлого века в наших лесах одолень-трава росла и злыдни водились.
Дмитрий недоверчиво заглянул в глаза женщины, но насмешки или лукавства не увидел.
– Выходит, и домовые – не сказки? То-то мой отец всю жизнь кормил домового по воскресеньям, а мы над ним подшучивали.
– Домовые и востухи живут до сих пор, хотя тоже потихоньку уходят, вымирают, как и другие духи.
– Как же твой отец кормил домового? – заинтересовался Тарасов.
– Клал на блюдечко ломоть черного хлеба, вареную картошку, иногда сыр, иногда молочка немного подливал, и ставил блюдо в угол в своей спальне, там у него чистый веник черенком вниз стоял.
– Правильно, – мягко подтвердила Анфиса. – Домовые запахами питаются. Вон и у нас веник в светелке стоит. Пойдемте, покажу.
Она провела гостей в зал, в углу которого в самом деле стоял щеткой вверх красиво сделанный веник.
Никифор, спавший на диване, проснулся.
– Что, пора? – Он спустил ноги на пол, протер глаза.
– Лежи, лежи, – успокоил его Глеб.
– А хотите поглядеть на нашего домовушу? – предложила Анфиса. – Хотя он не любит показываться людям на глаза, только когда проголодается – напоминает о себе, но Сергуню слушается. – Анфиса позвала сына. – Поговори с домовушей, Беленький.
«Серебряный мальчик» послушно направился в угол гостиной, присел перед веником на корточки, протянул к нему ручонку и запел тоненьким голоском:
– Солнышко село, солнышко село, мгу съело, мгу съело, веточки раздвинь, глазки открой, песенку спой…
Что-то тихо свистнуло, веник шевельнулся, над ним вырос небольшой воздушный вихрик, сверкнули две искорки – не то глаза домового, не то обман зрения, затем вихрик перебрался на ладошку малыша, и тот засмеялся, отдернул ручку.
– Щекотно, Смешаня, не балуй.
Вихрик исчез в венике.
Сергий косо глянул на замерших гостей и убежал в сени.
– Это был… он? – шепотом спросил Никифор.
– Домовушка, мы его Смешаней зовем.
– В жизни не поверил бы, если бы сам не увидел!
Гости вернулись было на веранду, но уже стемнело, и включи они свет – с улицы их можно было увидеть всех, поэтому Тарасов предложил соратникам перейти в горницу.
Анфиса, сославшись на хозяйственные хлопоты, ушла, мужчины остались одни, да изредка в комнате появлялся «серебряный мальчик», игравший в прятки с кошкой, либо для того, чтобы задать какой-либо вопрос. Ни одного члена триады он уже не боялся, словно принял их за своих родичей или друзей родителей.
