Уилл лукаво прищурился:
— Почему у меня такое чувство, будто ты уже произносила эту речь?
— Потому что я ее произносила. Приезжай в Нью-Йорк и увидишь, почему я привыкла говорить то, что думаю. В некоторых клубах встречаешь исключительно снобов, и они так хвастаются своими семьями и тем, сколько у них денег... Мне это осточертело. Мне всегда хочется ответить: «Здорово, что другие в твоей семье чего-то добились, но чего добился ты?»
Только я ничего такого не говорю, потому что они этого не поймут. Считают себя избранными. На подобные вещи даже злиться не стоит, потому что все это так смехотворно. Но если думаешь, что я пригласила тебя из-за твоей семьи...
— Не думаю, — перебил Уилл. — Даже на секунду не думал.
Он понимал, что сейчас она пытается понять, говорит ли он правду или просто пытается ей угодить. Надеясь положить конец дискуссии, он повернулся и показал на мастерскую:
— Что это такое?
Ронни ответила не сразу, очевидно, размышляя, стоит ли рассказывать все.
— Мастерская, — решилась она наконец. — Прилагается к дому. Па и Джона делают там витражи.
— Твой отец делает витражи?
— По крайней мере сейчас. А вообще па говорил тебе за обедом — он преподавал музыку.
Ронни наклонилась, чтобы стряхнуть что-то с ноги, и, выпрямившись, сменила тему:
— Что будешь делать дальше? Продолжать работать на отца?
Уилл сглотнул, противясь искушению снова ее поцеловать.
— Буду работать до конца августа. А потом еду в Университет Вандербилда.
Из окна какого-то дома доносилась музыка. Прищурившись, Уилл различил фигуры людей, собравшихся на задней террасе. Песня вроде бы пришла из восьмидесятых, хотя названия он не помнил.
— Здорово.
— Что именно? Университет?
— Похоже, ты не очень рад.
Уилл взял ее за руку, и они пошли дальше.
— Это хороший университет, и кампус такой красивый, — пробормотал он неловко.
— Но ты не хочешь туда ехать, — проницательно заметила она.
Казалось, она обладала способностью читать его мысли и чувства. Это немного пугало, но зато с ней было легко. Ей по крайней мере он мог сказать правду.
— Я хотел поступить куда-то еще, и меня приняли в университет, где разработана потрясающая программа по защите окружающей среды, но ма потребовала, чтобы я поступил в Вандербилд.
— Ты всегда делаешь так, как велит ма?
—Ты не понимаешь, — вздохнул Уилл. — Это семейная традиция. Там учились дед и бабка, родители и сестра. Ма заседает в совете попечителей, и... она...
Он осекся, пытаясь найти нужные слова. Ронни внимательно наблюдала за ним, но он не хотел встречаться с ней взглядом.
— Понимаешь, при первой встрече Меган может показаться холодной и высокомерной, но когда получше ее узнаешь, поймешь, что она самое сердечное и доброе на свете создание. Она сделает все, подчеркиваю — все, для меня. Не хотел говорить, нопоследние несколько лет дались ей нелегко.
Он остановился, чтобы поднять с песка раковину, но, рассмотрев, послал в воду.
— Помнишь, как ты спрашивала про браслеты?
Ронни кивнула, ожидая продолжения.
— Мы с сестрой носим браслеты в память о младшем брате. Его звали Майк, и он был чудесный малыш, из тех, кто прекрасно общается с людьми. Он так заразительно смеялся, что окружающие невольно подхватывали этот смех, особенно когда был повод.
Он помедлил, глядя на воду.
— Так или иначе, четыре года назад мы со Скоттом ехали на баскетбольный матч, и была очередь мамы везти нас. Майк, как всегда, поехал с нами. Весь день шел дождь, и дороги были скользкими. Мне следовало быть осторожнее, но мы с Скоттом стали играть в «милосердие» на заднем сиденье. Знаешь эту игру? Когда выворачиваешь друг другу руки и ждешь, пока кто-то сдастся
первый.
Уилл поколебался, собираясь с силами, чтобы продолжить рассказ.
— Мы всерьез увлеклись, стараясь достать друг друга, извивались и пинались, а ма кричала, чтобы мы прекратили, но мы не слушались. Наконец я взял верх, и Скотт завопил от боли. Ма обернулась посмотреть, что случилось. Она не справилась с управлением и...
Он сглотнул, чувствуя, что слова его душат.
— Майк погиб. Черт, если бы не Скотт, мы с мамой, возможно, тоже не выжили бы. Пробили ограждение и оказались в воде. Дело в том, что Скотт прекрасно плавает, и ему удалось вытащить всех троих, хотя в то время ему было только двенадцать. Но Майки... Майки умер при столкновении. Он всего первый год
ходил в детсад...
— Мне так жаль, — прошептала Ронни, сжимая его руку.
— Мне тоже.
Он сморгнул слезы, которые до сих пор каждый раз жгли глаза при страшном воспоминании.
— Но ты понимаешь, что это несчастный случай?
— Вполне. И ма тоже понимает. Но все равно винит себя за то, что выпустила руль. Отчасти винит и меня.
Уилл покачал головой.
— С тех пор она всегда ощущает потребность все контролировать. В том числе и меня. На самом деле она всего лишь старается меня уберечь, и мне тоже кажется, что это правильно. Ма потеряла сознание на похоронах, и я возненавидел себя за то, что был виновником катастрофы. Тогда я пообещал себе, что сделаю все, чтобы загладить вину. Хотя сознавал, что это невозможно.
Рассказывая, он нервно вертел за запястье плетеный браслет.
— Что означают эти буквы «ВВММ»?
— «Всегда в моих мыслях». Это сестра придумала. Чтобы помнить Майка. Она сказала мне об этом после похорон, но я почти ее не слышал. Меня трясло от ужаса. Мама кричит, маленький брат лежит в гробу, сестра и па плачут. Я поклялся никогда больше не ходить на похороны.
Ронни не могла найти нужных слов. Уилл выпрямился, понимая, что ей необходимо прийти в себя. Да и ему тоже. Он не ожидал от себя такой откровенности.
— Прости, мне не следовало все это говорить.
— Почему? Я рада, что ты рассказал.
Она вновь сжала его руку.
— Это не та идеальная жизнь, которую ты, возможно, представляла.
— Я никогда не воображала, что твоя жизнь идеальна.
Он ничего не ответил. Ронни инстинктивно подалась вперед и поцеловала его в щеку.
— Жаль, что тебе пришлось пройти через все это.
Он длинно, прерывисто вздохнул и снова пошел вперед.
— Так или иначе, для ма было важно, чтобы я поступил в университет Вандербилда. Значит, я пойду туда.
— Уверена, там тебе понравится. Я слышала, что это прекрасный университет.
