— Хочешь сказать, что мне не нравится? — вскинулась Ронни.
— Разумеется, не хочу. Например, все, кого я знаю, обожают знакомиться с девушками с фиолетовыми волосами.
Хотя Ронни понимала, что ее дразнят, все же зловеще прищурилась.
— Похоже, с этим у тебя проблем нет.
— Да, потому что я особенный.
— И ты собираешься так вести себя всю ночь?
— Как именно?
— Как кто-то, кто больше никогда в жизни не вознамерится меня поцеловать!
Уилл рассмеялся и повернулся к ней.
— Извини. Я не хотел тебя обидеть. И если честно, мне нравятся фиолетовые пряди. Ты... просто ты такая.
— Именно, и советую впредь быть осторожнее, — отрезала она, открывая бардачок и принимаясь там рыться.
— Что ты делаешь?
— Просто смотрю. А что? Прячешь что-то?
— Можешь хоть все обшарить. Заодно и порядок наведешь.
Ронни вытащила пулю и поднесла к его глазам.
— Полагаю, этим ты убиваешь уток?
— Нет, это на оленя. Слишком велика для утки. Ее просто разорвет на клочки.
— Знаешь, у тебя серьезные проблемы.
— Да, я уже слышал.
Ронни хихикнула, но разговор продолжать не стала. Они проезжали мимо домов, в промежутках между которыми солнце отражалось от вод Берегового канала, заливая все вокруг слепящим светом. Ронни закрыла бардачок и опустила защитный козырек. Заметив фотографию прелестной блондинки, она вынула ее я стала изучать.
— Хорошенькая, — заметила она.
— Что есть, то есть.
— Ставлю десять баксов на то, что ты выложил ее в «Фейсбуке» на своей странице.
— Ты проиграла. Это моя сестра.
Ронни многозначительно посмотрела на его запястье, которое охватывал такой же браслет-макраме, как и у сестры.
— А почему браслеты одинаковые?
— Мы с сестрой их сплели.
— В поддержку правого дела, разумеется?
— Нет, — коротко ответил он. Она почувствовала, что он не хочет распространяться на эту тему, и осторожно положила снимок на место.
— Сколько еще ехать? — спросила она.
— Мы почти на месте, — заверил Уилл.
— Знай я, что это так далеко, вернулась бы домой. Тем более что мы все дальше от него удаляемся.
— Но тогда бы тебе пришлось обойтись без моей блестящей беседы.
— Ты так это называешь?
— Собираешься и дальше оскорблять меня? — осведомился Уилл. — Тогда мне нужно знать, включать ли музыку, чтобы этого не слышать.
— Знаешь, тебе не следовало целовать меня. Все это было не совсем романтично, — парировала Ронни.
— А мне казалось, наоборот.
— Мы были в мастерской. У тебя руки грязные, твой приятель на нас глазел...
— Идеальная мизансцена, — не согласился он и, сбросив скорость, свернул за угол, встал и нажал кнопку пульта. Железные ворота медленно отворились, и грузовик вкатил во двор. Взволнованный перспективой ужина с семьей Ронни, Уилл дажене заметил, что та притихла.
Ронни
«Ладно, — думала она, — это даже забавно!» Не только двор с розарием, живой изгородью, мраморными статуями или массивный особняк в георгианском стиле с колоннами и даже не дорогие редкие машины, отполированные вручную и стоящие в специально предназначенной для них зоне, — все вместе ее почти шокировало.
Это не просто смехотворно, а более чем.
Да, она знала, что в Нью-Йорке есть богатые люди с апартаментами в двадцать три комнаты на Парк-авеню и домами в Хэмптоне, но с такими людьми не общалась, и, уж конечно, они ее к себе не приглашали.
Нечто подобное она видела только в журналах, и то в большинстве своем это были случайные снимки, сделанные папарацци.
И вот она стоит перед одним из таких особняков, в майке и драных джинсах. Мило. Он по крайней мере мог бы ее предупредить!
Она не отрываясь смотрела на дом, пока грузовик катил по дорожке, сворачивал на бетонированную крутую площадку и останавливался перед входом. Ронни уже хотела спросить, действительно ли он живет здесь, но поняла, что это глупый вопрос.
Разумеется, живет.
Но Уилл уже выходил из грузовика. Она тоже открыла дверь и спрыгнула на землю. Двое мужчин, мывших машины, оглянулись на нее, прежде чем снова взяться за дело.
— Я только ополоснусь и переоденусь. Это недолго.
— Ладно, — кивнула Ронни. А что она могла еще сказать? Она впервые в жизни видела такой большой дом вблизи.
Они поднялись на крыльцо и на секунду остановились у двери, но Ронни успела заметить начищенную медную пластинку, на которой было одно слово: «Блейкли».
* * *
Да ведь «Блейкли брейке» — мастерская отца Уилла. И он не просто владеет одной мастерской: у него, наверное, целое предприятие.
Она все еще пыталась осознать этот простой факт, когда Уилл открыл дверь и повел ее в огромный холл, в центре которого поднималась широкая лестница. Справа находилась отделанная темными панелями библиотека, слева — нечто вроде музыкального салона. Впереди виднелась гигантская, залитая солнцем комната, а за окнами плескались сверкающие воды залива.
— Ты не говорил, что твоя фамилия Блейкли, — упрекнула Ронни.
— Ты не спрашивала, — безразлично пожал он плечами. — Заходи.
Он повел ее к большой комнате, двери которой выходили на широкую крытую веранду у самой воды. У причала была пришвартована яхта среднего водоизмещения.
Да, нужно признать, ей здесь не место. И тот факт, что здесь все чувствовали себя неуютно, служил слабым утешением. С таким же успехом она могла приземлиться на Марсе.
— Принести тебе чего-нибудь попить, пока я собираюсь?
— Э... нет... все в порядке, спасибо, — пробормотала она, стараясь не слишком глазеть на окружающую обстановку.
— Хочешь, я покажу тебе дом?
— Не сейчас.
Откуда-то сбоку послышался женский голос:
— Уилл! Ты пришел?
В комнату вошла привлекательная женщина лет пятидесяти в дорогом льняном брючном костюме, с журналом, рекламирующим свадебные платья, в руках.
— Привет, ма, — ответил Уилл, бросая ключи от грузовикав чащу на столике, рядом с вазой свежесрезанных лилий. — Я привел кое-кого. Это Ронни. А это моя ма Сьюзен.
— Здравствуй, Ронни, — холодно бросила Сьюзен. Очевидно, она была не слишком довольна неожиданным приходом Ронни, хотя и старалась это скрыть. И девушка понимала, что недовольна Сьюзен не столько неожиданным сюрпризом, сколько ее появлением.
