— А свадьба когда?
— Девятого августа. Обстановка усугубляется еще и тем, что сестра хочет отпраздновать ее в нашем доме. Матери от этого, конечно, легче не приходится.
— Какая у тебя сестра? — с любопытством спросила Ронни.
— Живет в Нью-Йорке. Умна. Немного своевольна. В общем, мало чем отличается от других старших сестер.
Похоже, это Ронни понравилось.
Когда они вновь побрели по берегу, солнце уже садилось, и Уилл мог точно сказать, что Ронни немного расслабилась.
Они поймали и выпустили еще три рыбы, прежде чем он отвез ее в центр Уилмингтона, где они пообедали на террасе, выходившей на реку Кейп-Феа. Уилл показал ей «Северную Каролину», боевой корабль времен Второй мировой войны, стоявший у противоположного берега. Глядя на внимательно изучавшую корабль Ронни, Уилл внезапно осознал, как легко ему с этой девушкой. В отличие от многих его знакомых она говорила то, что думала, и не играла в глупые игры. Ему нравилось ее необычное чувство юмора, даже когда он сам становился объектом этих шуток.
Когда они уже подходили к ее дому, Ронни побежала вперед — проверить, цело ли гнездо. Остановилась у клетки, сделанной из мелкой проволочной сетки и закрепленной очень длинными колышками, и с сомнением взглянула на подошедшего Уилла:
— И это, по-твоему, отпугнет енота?
— По крайней мере так утверждают.
— Но как же черепашки выберутся наружу? Они же не могут пролезть через сетку?
Уилл покачал головой.
— Волонтеры «Аквариума» убирают сетку, прежде чем черепашки начнут вылупляться.
— Откуда волонтеры узнают, что пора вылупляться?
— Все по науке. Яйца должны прогреваться в песке около шестидесяти дней. Срок может немного меняться в зависимости от погоды. Чем выше температура, тем быстрее вылупятся черепашки. И учти: это не единственное гнездо на берегу и, конечно, далеко не первое. Как только первое гнездо пустеет, за ним обычно следуют остальные, и в течение недели все будет кончено.
— Ты когда-нибудь видел, как вылупляются черепашки?
— Четыре раза.
— Как это бывает?
— Настоящее сумасшествие. Когда приходит время, мы снимаем клетки и роем в песке мелкую канавку до самого края воды так, чтобы дно было гладким, а края — достаточно высокими, чтобы черепашки не свернули в сторону. Впечатление странное, потому что сначала шевелится только пара яиц, а потом и вся кладка. Не успеешь оглянуться, как гнездо напоминает спятивший пчелиный рой, который достаточно долго сидел на стероидах. Черепашки взбираются друг на друга, пытаясь поскорее выбраться из ямки, а когда важно, как на параде, идут к воде, ужасно напоминают крабов. Поразительно!
Рассказывая все это, он видел, что Ронни старается представить себе всю сцену.
На крыльцо вышел па, и Ронни махнула ему рукой.
Уилл показал на домик:
— Это принадлежит твоему отцу?
— Угу, — буркнула Ронни.
— Не хочешь нас познакомить?
— Нет.
— Обещаю хорошо себя вести.
— Вот и прекрасно.
— Так почему ты не хочешь нас познакомить?
— Потому что сам ты не подумал познакомить меня со своими родителями.
— Зачем тебе мои родители?
— Вот именно.
— Не совсем понимаю, о чем ты.
— В таком случае как тебе удалось прочитать Толстого?
Окончательно сбитый с толку, Уилл уставился на нее. Ронни медленно побрела по пляжу, и он в несколько шагов ее догнал.
— Тебя не так-то просто раскусить.
— И?..
— И ничего. Просто беру на заметку.
Она молча улыбнулась, глядя на горизонт. Вдалеке виднелся краболовный траулер, направлявшийся в порт.
— Я хочу быть здесь, когда это произойдет, — объявила она.
— Что именно?
— Когда черепашки вылупятся. А о чем мы, по-твоему, говорили?
Уилл покачал головой.
— О, мы снова об этом. Так когда ты уезжаешь в Нью-Йорк?
— В конце августа.
— Можешь не успеть. Будем надеяться на долгое жаркое лето.
— Начало неплохое. Я уже изжарилась.
— Потому что носишь черное. И джинсы.
— Я не знала, что целый день проведу на улице.
— Иначе надела бы бикини. Верно?
— Вряд ли, — обронила она.
— Не любишь бикини?
— Почему же, люблю.
— Но не в моем присутствии? Ронни заносчиво вскинула голову.
— Не сегодня.
— А если я пообещаю снова взять тебя на рыбалку?
— Это не поможет.
— Охоту на уток?
Это остановило ее. А когда она вновь обрела дар речи, тон ее был явно неодобрительным.
— Скажи, что не убиваешь уток по-настоящему.
Уилл не ответил.
— Милые маленькие создания в перьях, — продолжала она. — Летают над своим маленьким утиным прудом и никого не трогают. И ты стреляешь в них?
— Только зимой, — подумав, честно ответил он.
— Когда я была маленькой, моим любимым чучелом была Утка. У меня обои с утками. И был хомячок по кличке Даффи. Обожаю уток.
— Я тоже, — заверил он.
Ей не удалось скрыть недоверие. Уилл стал перечислять, загибая пальцы:
— Я люблю их жаренными в масле и на гриле, вареными, в кисло-сладком соусе...
Она толкнула его так сильно, что он отступил шага на два и пошатнулся.
— Это ужасно!
— Забавно!
— Ты просто злобный человечишка!
— Иногда, — согласился он и показал на дом. — Если ты еще не хочешь домой, может, пойдешь со мной?
— Зачем? Собираешься показать мне еще один способ убийства мелких животных?
— Скоро начинается игра в волейбол, и я приглашаю тебя. Увидишь, это здорово!
— Снова собираешься облить меня газировкой?
— Только если принесешь ее с собой.
Она молча пошла за ним к пирсу. Он подтолкнул ее локтем. Ронни ответила тем же.
— Думаю, у тебя проблемы, — заметила она.
— Какие именно?
— Ну... для начала... ты подлый истребитель уток.
Он рассмеялся, прежде чем взглянуть ей в глаза. Она покачала головой, стараясь сдержать улыбку, словно гадая, что именно происходит между ними, и наслаждаясь каждым моментом.
Ронни
Не будь он так чертовски симпатичен, ничего бы не случилось.
