— Живы и здоровы.
— Хорошая работа, — одобрил Джона и, почесав спину, подошел к плите. — Что у нас на завтрак?
— Буррито, — ответил отец.
Джона с подозрением оглядел смесь в сковородке и тортильи на стойке.
— Только не говори, па, что перешел на сторону темных сил!
— Но это вкусно! — едва сдержал улыбку Стив.
— Тофу? Терпеть не могу!
Ронни засмеялась.
— Может, хочешь вместо этого поп-тарт?
Джона задумался, точно ожидая подвоха:
— С шоколадным молоком? Ронни глянула на отца.
— Его в холодильнике полно, — заверил он.
Она налила Джоне стакан и поставила на стол. Мальчик не двинулся с места.
— Ладно, что происходит?
— Ты о чем?
— Это неестественно! Кто-то должен злиться и орать. Кто-то всегда злится и орет по утрам.
— Это ты обо мне? — уточнила Ронни, положив два поп-тар-та в тостер. — Я всегда жизнерадостна!
— Ага, как же, — фыркнул Джона. — Уверена, что с черепашками все в порядке? Потому что вы оба ведете себя так, словно они погибли.
— Честное слово, яйца целы, — поклялась Ронни.
— Я проверю.
— Давай. Кто мешает?
— После завтрака, — решил Джона.
Стив улыбнулся.
— Какие у тебя на сегодня планы? — спросил он Ронни. — После того как поспишь?
Джона потянулся к стакану с молоком.
— Ты же никогда не спишь днем.
— Сплю, когда устаю.
— Нет, — покачал головой Джона, — все это неправильно. Происходит что-то странное, и я не уйду, пока не узнаю, в чем дело.
Поев и успокоив Джону, Ронни вернулась к себе. Стив повесил несколько полотенец на гардинный карниз в ее комнате, но Ронни уже ничего не замечала, потому что мгновенно заснула. Проснулась она в середине дня, вся в поту, долго принимала холодный душ. Затем заглянула в мастерскую, чтобы сказать отцу и Джоне, куда идет. Отец по-прежнему не упоминал о наказании.
Конечно, возможно, он отчитает ее позже, после того как поговорит с полицейским или с мамой. А вдруг он говорит правду? Вдруг поверил ей, когда она сказала, что невиновна?
Вот будет удивительно!
Так или иначе, необходимо поговорить с Блейз, и следующие два часа Ронни ее искала. Заглянула в ее дом, в закусочную, и хотя не входила внутрь, все же прилипла к окнам музыкального магазина, пока менеджер стоял к ней спиной. Но Блейз нигде не было видно.
Стоя на пирсе, она безуспешно оглядывала берег. Возможно, конечно, что Блейз пошла в «Боуэрс-Поинт», любимое место шайки Маркуса. Но она не хотела идти туда одна. Не хватало еще столкнуться с Маркусом! Не шло и речи о том, чтобы в его присутствии попытаться образумить Блейз.
Она уже хотела сдаться и идти домой, когда увидела Блейз, бредущую вдоль берега. Ронни побежала к ступенькам, стараясь не терять ее из виду, и буквально слетела вниз. Если Блейз и заметила ее, то не подала виду. Мало того, уселась на дюне и стала смотреть на воду.
— Ты должна рассказать в полиции обо всем, что сделала, — без предисловий объявила Ронни.
— Ничего я не сделала. Поймали-то тебя!
Ронни очень захотелось хорошенько ее встряхнуть.
— Это ты подложила диски и пластинки в мою сумку!
— Ничего подобного.
— Диски были те самые, которые ты слушала!
— И когда я видела их в последний раз, они лежали у наушников, — проворчала Блейз, отказываясь взглянуть на нее.
Кровь прихлынула к лицу Ронни.
— Это серьезно, Блейз. Потому что это моя жизнь. Меня могут осудить за воровство! Это уже бывало раньше.
— И что?
Ронни сжала губы, чтобы не взорваться.
— Зачем ты меня подставляешь?
Блейз лениво поднялась, отряхивая песок с джинсов.
— Никого я не подставляю, — холодно обронила она. — И я тут ни при чем. Именно так и сказала в полиции сегодня утром.
Ронни в отчаянии смотрела вслед уходившей Блейз, которая вела себя так, будто в самом деле ни в чем не виновата.
Ронни вернулась на пирс.
Возвращаться домой не хотелось. Как только па поговорит с офицером Питом, он узнает, что сказала Блейз. Да, может, он все-таки не разозлится, но что, если ей не поверит?
Но зачем все это Блейз? Из-за Маркуса? Либо Маркус ее подговорил, потому что взбесился, когда Ронни его отвергла, либо сама Блейз поверила, что Ронни пыталась отбить ее бойфренда. Скорее все-таки второе, но в конце концов — какая разница? Какими бы ни были мотивы Блейз, она готова разрушить жизнь Ронни.
Она с утра ничего не ела, но когда волновалась, не могла проглотить ни кусочка. Поэтому она сидела на пирсе, пока солнце не зашло, наблюдая, как вода превращается из голубой в серую и, наконец, в почти черную. И она была не одна. Люди удили с берега рыбу, хотя, насколько можно судить, клев был не очень... Час назад она видела, как на пирс пришла молодая пара с сандвичами и змеем. Она заметила, как нежно они смотрели друг на друга. Наверное, учатся в колледже — на вид они года на два ее старше, — но между ними явно было большое настоящее чувство, которое ей еще только доведется испытать в будущих отношениях с парнями. Иногда она вообще сомневалась, что полюбит кого-то. После развода родителей в ней появилась изрядная доля цинизма. Как в большинстве ее друзей. Почти все жили в неполных семьях, так что, возможно, все дело в разводе родителей.
Когда погасли последние лучи солнца, она направилась домой. Сегодня она хотела прийти пораньше: самое малое, что можно сделать, чтобы показать отцу, как она ценит его отношение. И несмотря на долгий сон, она так и не чувствовала себя отдохнувшей.
Добравшись до начала пирса, Ронни решила пройти не вдоль берега, а через деловой центр. Завернув за угол около закусочной, она поняла, что этого делать не стоило. Темная фигура оперлась о капот машины, перекатывая огненный шар. Маркус.
Только на этот раз он был один.
Ронни остановилась, чувствуя, как перехватило дыхание.
Он оттолкнулся от машины и направился к ней. Лицо по-прежнему оставалось в тени. Он пристально наблюдал за ней, продолжая катать мяч, пока не зажал его в кулаке. Погасил мяч, продолжая идти.
— Привет, Ронни, — сказал он, и от его улыбки мороз пошел по коже.
Она продолжала стоять. Пусть видит, что она его не боится, на самом деле боится, и очень...
— Что тебе нужно? — грубо спросила она, ненавидя себя за дрогнувший голос.
— Я увидел тебя и решил подойти поздороваться.
