Был четверг, а это означало, что он идет в ложу Элкс. Игра заканчивалась в десять, и через пятнадцать минут он уже будет дома.
— Сегодня ты никуда не пойдешь, — сказала ма с более сильным, чем обычно, европейским акцентом. — Стив только что приехал.
Насколько помнил Стив, мать впервые попросила отца не ходить в ложу. Но если тот и удивился, все же виду не подал. Остановился на пороге, а когда повернулся, лицо его было непроницаемым.
— Или возьми его с собой, — настаивала мать. Отец перекинул пиджак через руку.
— Хочешь пойти?
— Конечно. Почему бы нет? Это совсем неплохо.
На губах отца мелькнула едва заметная улыбка. Сиди они за игорным столом, вряд ли отец позволил бы себе хоть намек на улыбку.
— Лжешь, — бросил он.
...Мать умерла внезапно, через несколько лет после этой встречи. В мозгу лопнула артерия...
В больнице, сидя у постели отца, Стив думал о ее безграничной доброте.
Отец закашлялся и проснулся. Повернул голову и увидел в углу Стива. Сейчас, когда на его лице играли зловещие тени, старик был похож на скелет.
— Ты еще здесь?
Стив ближе подвинул стул.
— Да, я все еще здесь.
— Почему?
— Что значит «почему»? Потому что ты в больнице.
— Я в больнице, потому что умираю. И умру независимо от того, сидишь ты тут или нет. Тебе следует ехать домой, к жене и детям. Ты все равно ничего не можешь для меня сделать.
— Мне хочется быть здесь, — объяснил Стив. — Ты мой отец. Почему ты не хочешь, чтобы я был с тобой?
— Наверное, просто не желаю, чтобы ты видел, как я умираю.
— Если считаешь, что мне лучше уйти, я уйду.
Отец издал странный звук, больше похожий на фырканье.
— Видишь ли, это твоя проблема. Ты стараешься, чтобы я принял решение за тебя. В этом весь ты.
— Может, я просто хочу посидеть с тобой.
— Ты хочешь? Или жена?
— Какая разница?
Отец попытался улыбнуться, но получилась гримаса.
— Не знаю. А разница есть?
Со своего места, за пианино, Стив услышал шум машины. Свет фар прошелся по стенам, и на минуту ему показалось, что это Ронни попросила ее подвезти. Но свет мгновенно пропал, а Ронни по-прежнему не было.
Начало первого. Может, пойти ее поискать?
Несколько лет назад, до того как Ронни перестала с ним разговаривать, они с Ким отправились к семейному психологу, офис которого был расположен около Грамерси-парка, в отреставрированном здании. Стив вспомнил, как сидел на диване рядом с Ким, глядя на довольно молодую угловатую женщину в серых слаксах, имевшую привычку складывать кончики пальцев домиком. Стив заметил, что она не носит обручальное кольцо.
Стиву стало не по себе: поход к психологу был идеей Ким, и она уже приходила сюда одна. Это была их первая совместная встреча, и в качестве вступления Ким поведала психологу, что Стив держит свои ощущения и эмоции при себе, но в этом не он виноват. Его родители тоже были людьми сдержанными, и он вырос в семье, где не привыкли обсуждать свои проблемы. Он искал убежища в музыке, и только сидя за пианино давал волю всем своим эмоциям.
— Это правда? — спросила психолог.
— Мои родители были хорошими людьми.
— Это не ответ на вопрос, — возразила она.
— Я не знаю, какого ответа вы от меня ждете.
Психолог вздохнула.
— Ладно, как насчет обращения к специалисту? Мы все знаем, что случилось и почему вы здесь. Думаю, Ким хочет, чтобы вы ей сказали, какие ощущения вызывает у вас визит ко мне.
Стив долго обдумывал вопрос. Он хотел сказать, что все разговоры о чувствах не имеют смысла. Что эмоции нельзя не контролировать и нет никаких причин волноваться из-за этого. Что, в конце концов, людей судят по их поступкам, поскольку именно они все определяют.
Но он ничего этого не сказал. Только крепко сцепил пальцы.
— Хотите знать, что я при этом чувствую?
— Да, но говорите не мне, а Ким.
Он повернулся к жене, чувствуя, с каким нетерпением она ожидает его слов.
— Я испытываю...
Он был в кабинете вместе с женой и незнакомкой, занятый разговором, который и начинать не следовало бы.
Было пять минут одиннадцатого утра, и он вернулся в Нью-Йорк всего на несколько дней. Турне проходило по двадцати четырем городам, пока Ким работала помощницей адвоката в юридической фирме на Уолл-стрит.
— Я испытываю... — повторил он.
Час ночи.
Стив вышел на заднее крыльцо. Ночь выдалась такой лунной, что можно было легко разглядеть пляж. Он не видел дочь шестнадцать часов и начинал беспокоиться. Правда, она умна и может о себе позаботиться.
И все равно он тревожился...
Неужели завтра она тоже исчезнет и так будет повторяться все лето?
Проводить время с Джоной все равно что обрести несказанное сокровище, но он хотел побыть и с Ронни.
Стив ушел с крыльца, сел за пианино и почувствовал то же самое, о чем когда-то сказал психологу.
Полную опустошенность.
Ронни
В «Боуэрс-Поинт» собралась довольно большая компания, но мало-помалу все стали расходиться, до тех пор пока не осталось пятеро постоянных посетителей. Некоторые были совсем не плохи, а двое казались весьма интересными. Но потом под действием алкоголя началось пьяное веселье и все стало скучным и знакомым, по крайней мере для Ронни.
Она стояла одна у края воды. За спиной горел костер, у которого курили и пили Тедди и Ланс, изредка перебрасываясь горящими шарами. Блейз глотала слова и только что не облизывала Маркуса.
Время было позднее: не по нью-йоркским стандартам, там она показывалась в клубах не раньше полуночи, но из-за раннего пробуждения день казался слишком долгим. Она устала.
Завтра она будет спать допоздна. Вернется домой, занавесит окошко одеялом... Черт, если понадобится, прибьет его гвоздями к стене. Она не собирается все лето вставать вместе с фермерами. Даже если придется проводить день с Блейз на пляже! К ее удивлению, Блейз сама это предложила, и, по мнению Ронни, просьба сильно смахивала на мольбу. Но так или иначе, делать особенно нечего. После закусочной они обошли большинство соседних магазинов, включая музыкальный, оказавшийся довольно крутым, а потом пошли к Блейз смотреть «Клуб выходного дня», пока ее ма была на работе. Конечно, это кино восьмидесятых, но Ронни фильм любила и смотрела раз пятнадцать. Фильм не казался ей устаревшим, все события и герои для нее были удивительно реалистичны. Более достоверны, чем происходящее здесь и сейчас. Особенно потому, что чем больше Блейз пила, тем больше забывала о присутствии Ронни и висла на Маркусе.
