— Нужно взять ленточку в кассе, чтобы отметить понравившуюся нам елку. Потом один из нас сходит за лесником, который срубит ее для нас. Правда, так как покупателей очень много, возможно, нам придется немного подождать.
— Мне все равно, — радостно улыбнулась Финли.
— Конечно, тебе все равно, — рассмеялся Рори. — Ведь если ты устанешь или замерзнешь, кто-то тут же возьмет тебя на руки.
Финли довольно захихикала в ответ.
Получив ленточку, они начали спускаться вниз по склону холма. Шеннон улыбалась, полной грудью вдыхая морозный воздух, пропитанный запахом хвои.
— Это удивительно, — сказал Рори, восхищенно глядя на ровные ряды присыпанных снегом пушистых елочек.
Шеннон попыталась вспомнить, что она чувствовала, когда сама впервые пришла сюда, цепляясь за широкую папину ладонь. Ели казались ей тогда высокими, как башни, а запах хвои навсегда стал ассоциироваться с Рождеством и праздником.
— Да, — со счастливой улыбкой вздохнула она. — Мы с папой приезжали сюда за елкой каждый год, причем папа всегда точно знал, какую елку он хочет найти. Иногда это было маленькое, но безумно пушистое дерево, а иногда мы едва могли втащить его в гостиную.
— Похоже, это было очень весело, — улыбнулся Рори, и Шеннон почувствовала укол вины.
Рори был так добр к ней, а она в последнее время только отталкивала его. Он, наверное, решил, что она его ненавидит. Но тем не менее он здесь и собирается помочь ей дотащить до дома елку.
— А как насчет тебя? — набравшись храбрости, спросила она. — В твоей семье есть рождественские традиции?
— Не совсем, — смущенно пожал плечами Рори. — Но в сочельник мама всегда накрывала большой стол: были отбивные с картофельным салатом, домашнее печенье и торты. Это было здорово. Иногда на заднем дворе родители устраивали фейерверк, иногда к нам приходили гости с подарками, иногда папа играл на пианино, а мы все пели рождественские песни. Я никогда не знал, чего ожидать.
Он рассказывал с теплой, немного грустной улыбкой, и Шеннон поняла, что не только Финли два года назад лишилась Рождества.
— Наверное, вам было очень весело. Расскажи мне еще.
— Мама всегда старалась приготовить для нас что-нибудь особенное, хотя это у нее не всегда получалось. Помню, однажды она попыталась сделать пироги с яблоками и корицей.
— Звучит аппетитно.
— Только если ты любишь уголь, — усмехнулся Рори. — Она почему-то решила, что будет вкуснее, если она приготовит их не в духовке, а на сковороде, так что почти все они подгорели. — Он тихо рассмеялся. — Она не слишком хорошо готовила, так что нам повезло, что папа умело орудовал огнетушителем.
Внезапно он замер, глядя куда-то за спину Шеннон.
— Как насчет вот этого дерева?
Она критически оглядела предложенную ель:
— Тебе не кажется, что она слишком высокая?
— Лучше высокая, чем низкая. Если что, просто обрежем снизу на пару футов.
Ель действительно была высоковатой, зато очень пушистой, с крепкими разлапистыми ветвями и мягкими длинными иголками.
— Мне нравится, — улыбнулась Шеннон.
— Тогда давай повяжем на нее ленточку и позовем лесоруба, — сказал Рори, неожиданно положив Шеннон руку на плечо, отчего та в испуге отпрыгнула.
О господи! Он так хорош, красив, мил, а она шарахается от него. Страшно представить, что он подумал.
— Прости, — вспыхнув, прошептала она.
— Ты сегодня очень нервная, — сказал Рори, отстраняясь.
Какое замечательное объяснение! И в нем есть доля правды — в присутствии Рори она становилась очень нервной. Но ему совершенно не обязательно знать, что именно он является причиной ее нервозности.
— Просто был тяжелый день, и родители скоро приедут, а у меня еще не все готово, так что я немного взвинчена.
Рори покосился на Финли, но она не обращала на их разговор никакого внимания, потому что была слишком занята, сравнивая след своей маленькой ноги с отпечатком чьего-то ботинка.
— Шеннон, а ты уверена, что нервничаешь не потому, что я тебе нравлюсь? — бархатистым голосом спросил Рори.
Этот вопрос застал Шеннон врасплох. Она невольно сделала шаг назад, испуганно глядя на него.
— Я... я не знаю, — до боли прикусив нижнюю губу, прошептала она.
— Я тебе нравлюсь, — повторил Рори, пристально глядя Шеннон в глаза.
Она чувствовала себя третьеклассницей, влюбившейся в самого красивого мальчика в школе и не способной признаться в этом даже себе.
Но, похоже, сейчас Рори не нуждался в ее признаниях.
— Ты хочешь пойти со мной за лесником или будешь ждать здесь вместе с Шеннон? — спросил он, повернувшись к Финли.
— Я останусь с Шеннон, — решительно заявила малышка.
— Договорились, — улыбнулся Рори и пошел вверх по склону.
— Мне нравится это дерево, — сказала Финли, провожая отца взглядом.
— Мне тоже, — кивнула Шеннон.
— Мой папочка выбрал самую красивую елку в этом лесу, — гордо улыбнулась Финли. — Он самый замечательный!
— Да, — прошептала Шеннон, чувствуя комок в горле.
Рори не дал ей возможности спорить с ним или оправдываться. Он просто повесил эту фразу в воздухе между ними и ушел, дав ей время все обдумать.
Шеннон сделала глубокий вдох, пытаясь успокоиться. Ей нечего бояться. Через пару дней он закончит осматривать магазин, примет решение и уедет. Если им и придется встретиться еще пару раз, то только в кабинете адвоката, где не будет места романтическим чувствам. За то время, которое у них есть, ее влечение не успеет перерасти в нечто большее. Даже если Рори испытывает к ней ответные чувства.
А ведь он четко дал понять, что она тоже нравится ему.
О господи! Вот почему Рори ушел — он дал ей время подготовиться к его признанию. Что же ей делать?
Услышав скрип снега под ногами, она обернулась и увидела Рори, возвращающегося в компании лесника.
Они с Финли отошли в сторону, чтобы не мешать.
— Скоро все будет готово, — с улыбкой сказал Рори. — Ты пока можешь пойти заплатить за нашу елочку.
Шеннон кивнула, радуясь, что можно отсрочить роковой разговор, и, взяв Финли за руку, поспешила к кассе.
Расплатившись за елку, они с Финли вернулись к машине, где Рори и лесник уже закончили закреплять дерево на крыше джипа.
На обратном пути машину вел Рори. Дорога домой прошла бы в напряженном молчании, если бы не Финли, которая болтала без умолку.
— А как мы затащим елку в дом? — спросила она, восторженно поглядывая на крышу, к которой была привязана их добыча.
