— Однако он не использовал все патроны, — продолжил Ричер. — Он остановился после шести выстрелов. Просто прекратил стрельбу. Хладнокровно и спокойно. И это полностью меняет всю картину. Барр не безумец, подосланный терроризировать город. Он стрелял не ради удовольствия убивать. И о случайности тут не может быть и речи. Безумцы так не поступают. За всем этим скрывалась вполне определенная цель. Теперь наш подход категорически меняется. Нам бы следовало сообразить раньше, что дело в жертвах, а не в стрелке. Они не были просто несчастными людьми, оказавшимися не в том месте в неудачное время.
— Они были мишенью? — спросила Хелен.
— Тщательно выбранной мишенью, — ответил Ричер. — И как только с ними было покончено, Барр забрал свое оружие и ушел. С четырьмя оставшимися пулями. Стрельба сумасшедшего не могла так закончиться. Он бы продолжал нажимать на курок до тех пор, пока в обойме не осталось патронов. Таким образом, это не спонтанный взрыв ярости. Это было запланированное убийство.
В кабинете было тихо.
— Нам необходимо внимательно изучить личности жертв, — заговорил Ричер. — И выяснить, кто выиграл от их гибели. Так мы попадем туда, куда следует.
Хелен Родин сидела молча.
— И нам необходимо действовать очень быстро, — сказал Ричер. — У меня осталось совсем немного времени. А мы уже и так потратили большую часть отведенного нам времени, рассматривая все с ошибочной точки зрения.
Усталый тридцатилетний врач с шестого этажа окружной больницы заканчивал свой полуденный обход. Он оставил Джеймса Барра напоследок. Отчасти это объяснялось тем, что врач не рассчитывал на существенные изменения в состоянии пациента, отчасти — тем, что он был к нему равнодушен. Заботиться о больных ворах и мошенниках — не самое приятное занятие, а уж уход за убийцей, на чьей совести пять жизней, и вовсе казалось ему абсурдом. И вдвойне бессмысленным занятием: когда Барр встанет на ноги, его снова положат на каталку, после чего придет другой врач, чтобы его убить.
Но этическими принципами трудно пренебрегать. Как и привычкой, и долгом, и заведенным порядком, и системой. Поэтому врач вошел в палату Барра и взял его историю болезни. Вытащил ручку. Посмотрел на показания приборов. Перевел взгляд на пациента. Тот бодрствовал. Его глаза двигались. «Больной не спит», — записал врач.
— Все в порядке? — спросил он.
— Не совсем, — ответил Барр. «Отвечает на вопросы», — записал врач.
— Крутое дерьмо, — буркнул он.
Правый наручник Барра тихонько постукивал о металлическую раму койки, к которой тот был пристегнут. Правая рука больного дрожала, пальцы слегка сжались, а большой и указательный непрерывно двигались, словно он лепил из воображаемого кусочка воска идеальный шар.
— Прекратите, — велел врач.
— Что прекратить?
— Ваша рука…
— Я не могу.
— У вас это недавно?
— Год или два.
— А не после того, как вы пришли в себя в больнице?
— Нет.
Врач посмотрел в историю болезни: «Возраст: сорок один год».
— Вы пьете? — спросил он.
— Пожалуй, нет, — ответил Барр. — Могу себе позволить пару глотков, чтобы побыстрее заснуть.
Врач ему не поверил и нашел в истории болезни токсикологический анализ и функциональную пробу печени. Согласно их результатам, алкоголя в крови не содержалось, печень была здоровой. Отсюда делался вывод: «Не пьяница, не алкоголик, если и пьет, то мало».
— Вы посещали своего врача в последнее время? — спросил он.
— У меня нет страховки, — сказал Барр.
— У вас коченеют руки или ноги?
— Немного.
— А с другой рукой бывает что-нибудь похожее?
— Иногда.
Врач вновь вытащил ручку и написал в истории болезни: «Наблюдается тремор правой руки, не имеющий посттравматического происхождения, алкоголь как причина маловероятен. У пациента коченеют конечности. Возможно, это раннее проявление ПД.
[18]
»
— Что со мной? — спросил Барр.
— Заткнитесь, — проворчал врач.
Затем, прикрепив в ногах кровати историю болезни, счел свой долг выполненным и вышел из палаты.
Хелен Родин порылась в картонных коробках и отыскала обвинение, предъявленное Джеймсу Барру. В нем наряду с другими нарушениями закона штата Индиана числились пять убийств с отягчающими обстоятельствами, после чего шел список пяти жертв с указанием имен, пола, возраста, места жительства и профессий.
— Не вижу существенной связи между этими людьми, — сказала Хелен.
— Я не утверждал, что Барра обвиняют в преднамеренном убийстве их всех, — заметил Ричер. — Скорее всего, речь может идти только об одном человеке. Максимум двух. Остальные застрелены для маскировки. Совершено убийство, которое выглядит как бессмысленная бойня. Такова моя версия.
— Тогда мне нужно приниматься за работу, — сказала Хелен.
— Встретимся завтра, — предложил Ричер.
По пожарной лестнице, никем не замеченный, он спустился вниз, в гараж. Затем поднялся по пандусу, пересек улицу и вновь оказался в тени автострады. Он улыбнулся: «Я просто невидимка. Или жизнь в тени». И, остановившись, решил поискать телефон-автомат.
Ричер нашел его возле небольшой бакалейной лавочки с названием «У Марты», двумя кварталами севернее магазина дешевой одежды, в котором накануне купил себе брюки и рубашку. Телефонная будка находилась в широком переулке, который использовался как небольшая автостоянка. Здесь насчитывалось шесть мест, занятых машинами. Позади стоянки была высокая кирпичная стена с разбитыми вверху окнами. За магазином переулок делал поворот на девяносто градусов. Ричер сообразил, что дальше он сворачивает еще раз и выходит к следующему кварталу на юге.
«Вполне безопасно», — подумал он и вытащил половинку визитки Эмерсона. Набрал номер сотового телефона и прислонился плечом к стене, наблюдая за обоими входами в переулок и слушая гудки в телефонной трубке.
— Да? — отозвался Эмерсон.
— Угадай, кто? — спросил Ричер.
— Ричер?
— Ты узнал мелодию с первой ноты.
— Где ты?
— Все еще в городе.
— Где?
— Близко.
— Знаешь, что мы тебя ищем?
— Да, я слышал.
— Тебе нужно сдаться полиции.
— Я так не думаю.
— Тогда мы тебя найдем, — пригрозил Эмерсон.
— Думаешь, удастся?
— Это будет совсем не трудно.
— Ты знаешь человека по имени Франклин?
