Книга Дикие карты, страница 83. Автор книги Эдвард Брайант, Джордж Мартин, Льюис Шайнер, и др.

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Дикие карты»

Cтраница 83

Он расстегнул ремень мертвого мальчишки, опустил «молнию» джинсов-клеш и стащил их. Перед смертью тот обмочился и обгадился, и от запаха Фортунато передернуло. Он отбросил джинсы в угол и перевернул мертвое тело на живот.

«Я не смогу этого сделать». Слезы покатились по его лицу, когда он встал на колени между ног мертвеца.

* * *

Он кончил практически мгновенно — и ощутил себя слабым, таким слабым, что и представить себе даже не мог. Фортунато отполз в сторону, на ходу натягивая штаны, не чувствуя ничего, кроме тошноты, отвращения и полной опустошенности.

Мертвый мальчишка начал подергиваться.

Фортунато дополз до стены и усилием воли заставил себя подняться. Голова кружилась, наливалась болью. На полу что-то блеснуло, что-то, что вывалилось из штанов убитого. Это оказалась монетка, пенни восемнадцатого века, такая новенькая, что в резком свете голой лампы казалась красноватой. Он положил пенни в карман на тот случай, если потом что-нибудь узнает про него.

— Смотри на меня, — приказал он мертвому мальчишке.

Пальцы мертвеца царапали пол, вырывая кровавые щепки. Он медленно-медленно поднялся на четвереньки, потом неуклюже встал на ноги. Затем развернулся и посмотрел на Фортунато пустыми глазами.

Эти глаза были ужасны. Они говорили, что смерть — небытие, что даже несколько ее секунд — вечность.

— Говори со мной, — приказал Фортунато. Не гнев, но воспоминание о гневе удерживало его на ногах. — Черт бы побрал твою белую задницу, говори со мной. Скажи мне, что все это значит. Скажи зачем.

Мертвые глаза смотрели на Фортунато. Потом в них что-то промелькнуло, и мертвец сказал:

— ТИАМАТ.

Он прошептал это слово, но оно было совершенно отчетливым. Потом мертвый мальчишка улыбнулся. Обеими руками он потянулся к собственному горлу, рванул — и разодрал его пополам.

* * *

Ленора спала. Фортунато затолкал всю свою одежду в мусорное ведро и полчаса стоял под душем, пока не кончилась горячая вода. Тогда он зажег в гостиной Ле-норы свечу и стал читать. Имя «ТИАМАТ» обнаружилось в тексте о шумерских элементах магии Кроули. Змей, Левиафан, КУТУЛУ. Чудовищное зло.

Он неколебимо знал, что наткнулся всего на одно щупальце того, что не поддается его пониманию.

В конце концов сон овладел им.

Проснулся он от щелчка — Ленора закрывала замки чемодана.

— Неужели ты не понимаешь? — попыталась объяснить она. — Я для тебя как... как розетка, к которой ты подключаешься, чтобы подзарядиться. Думаешь, я могу так жить? Ты получил то, чего я всегда жаждала, — настоящую силу, способность творить настоящую магию. Тебе повезло, хотя ты никогда этого не хотел. А я всю жизнь училась, старалась, работала, и все зря, потому что мне не посчастливилось подхватить какой-то паршивый инопланетный вирус.

— Я люблю тебя, — сказал Фортунато. — Не уезжай.

Девушка сказала ему, что он может оставить себе ее книги и квартиру, если хочет. И обещала писать ему, но не нужно было даже магии, чтобы понять, что это ложь. А потом она ушла.

* * *

Фортунато проспал два дня, а на третий его нашла Миранда, и они занимались любовью до тех пор, пока он не набрался достаточно сил, чтобы рассказать ей, что произошло.

— Надеюсь, он мертв, — сказала Миранда, — все остальное меня не интересует.

Когда вечером девушка отправилась к клиенту, он сидел в гостиной целый час, не в силах пошевельнуться. Очень скоро ему придется начать поиск того, другого существа, чьи следы он заметил на чердаке. Одна мысль об этом парализовала его, наполняя отвращением.

В конце концов Фортунато потянулся за «Магией» Кроули и открыл ее на пятой главе.

«Рано или поздно, — писал Кроули, — спокойный естественный рост сменяется угнетенным состоянием — темной ночью души, бесконечной усталостью и отвращением к работе». Но в конце концов должно было наступить «новое, высшее состояние, которое становится возможным лишь благодаря процессу смерти».

Фортунато захлопнул книгу (Кроули знал, но «великий зверь» был мертв) с ощущением себя как последнего человека на бесплодной планете.

Но он не был таковым — а одним из первых в новом поколении, обладавшем возможностью стать чем-то лучшим, чем человеческий род.

Та женщина на демонстрации... Она сказала, что нужно заботиться о своих. Что ему будет стоить спасти сотни джокеров от гибели в жаркой и гнилой сырости Вьетнама? Немного. Совсем немного.

Он отыскал в кармане пиджака листовку и медленно, с крепнущей убежденностью набрал номер.


Дикие карты
Виктор Милан
Преображения

«Transfigurations»

Ночной ноябрьский ветер трепал его брюки, жалил тощие ноги, и, втиснувшись в небольшой клуб неподалеку от кампуса, он с облегчением перевел дух. Тьма билась, точно обнаженное сердце, пульсировала красным и синим, гудела. Он затоптался на пороге — мешковатое оранжево-зеленое клетчатое пальто, в котором мать три года назад отправила его в Массачусетский технологический институт, висело на его узких плечах, как мертвый гном.

«Не будь таким трусом, Марк, — уговаривал он себя. — Это же для науки».

Оркестр заиграл «Венец творения», и он инстинктивно поспешил забиться в самый темный угол с чашкой чая в руке — хорошо хоть успел выяснить, что заказывать кока-колу или кофе сейчас немодно.

Никаких других результатов долгие недели исследований не принесли. В таком виде — в кургузых штанах и светлой рубахе из полиэфира, которая вечно пузырилась по бокам, как парус на ветру, — его с легкостью могли принять за наркоагента. Эта напасть появилась после Вудстока, когда Гордон Лидди выдумал Агентство по борьбе с распространением наркотиков, чтобы дать Никсону возможность отвлечь внимание общественности от войны. Однако Беркли и Сан-Франциско были прогрессивными университетскими городами; уж там-то студента, занимающегося наукой, должны были узнать с первого взгляда.

В «Стеклянной луковице» танцпола как такового не было; фигуры танцующих дергались в мутном малиновом и индиговом свете прямо между столами или толклись на небольшом пятачке перед крошечной сценой, позвякивая бусами и потряхивая бахромой на штанах из оленьей кожи; время от времени вспыхивал тусклый проблеск индейских украшений. Он старался держаться как можно дальше от центра событий, но поскольку был Марком, а не кем-нибудь, то натыкался на всех, мимо кого проходил, и вслед ему летели сердитые взгляды, а он беспрерывно лепетал смущенные извинения. Его торчащие уши горели, но он уже почти добрался до своей цели — шаткого столика, сделанного из бухты телефонного кабеля, рядом с которым стояло исцарапанное зеленое зрительское кресло, а посередине красовалась незажженная свеча в жестянке из-под арахисового масла, — когда в очередной раз с размаху в кого-то врезался.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация