– Э нет, погоди, Вовка, не получается.
– Что? – спросил майор. – В чем нестыковочка?
– Ведь Гема сама послала меня к Лене за телефоном Эдика.
Девчонка была в тот момент живехонька, здоровехонька, она убежала на дискотеку,
в нее стреляли позже… А к тому моменту Гема уже была мертва, ведь она
отравилась, и я, вернувшись, нашла тело…
– Значит, отравилась… – протянул Вовка.
– Конечно.
– Точно?
– Абсолютно, сначала дико нервничала, дергалась, плакала,
рассказывала о своей любви к Эдику, а потом ушла из жизни. Только сначала я
думала, будто она не может жить без мужа, а теперь понимаю – нет, совесть ее
замучила, за Ниночку и Эдика.
– Есть ли совесть у людоеда? – неожиданно спросил
майор. – Эх, Лампа, ничего-то ты не поняла, ну совсем ничего. Лену
заказала Гема.
– Заказала и умерла?
– Тьфу, – рассердился Вовка, – ну включи мозги
хоть на секунду. Она и не думала умирать, жива по сей день. Желаю тебе ее
здоровья и такую же нервную систему. У бабы вместо нервов железные тросы.
– Как жива? – оторопела я. – Кто же тогда покончил
с собой? Имей в виду, я видела Гему мертвой на кровати и читала ее предсмертную
записку. Кто же лежал там, кто выпил яд?
– Соня, – преспокойно ответил Вовка, наливая себе кофе.
– Как?! – заорала я. – Как Соня?!! А Гема где?
– Ты беседовала с ней в Светлогорске!
– Неправда, – затопала я ногами, – между прочим, я
была знакома с Гемой и могу заявить со всей ответственностью: в Светлогорске
была не она.
– Да? И почему же?
– Ну, Гема светлокожая, а Соня более смуглая, потом, у
второй брови гуще, нос шире, губы пухлее, – принялась я
перечислять, – издали они и впрямь очень похожи, но вблизи…
– Милая, – вздохнул Вовка, – ты видела Гему
один-единственный раз, дома, с ненакрашенным лицом. Не забудь, до этого в
Светлогорске работала Соня, и Даутова старательно подкрасилась, чтобы походить
на коллегу. Сейчас столько косметики! Светлый цвет лица! Не смеши меня, пойди в
любой ларек, купи тональный крем, и мигом станешь смуглянкой! Гема знала, что
близкого знакомого им с Соней не обдурить, но тебе она преспокойненько соврала,
полагая, что ты ее не узнаешь.
– Но та женщина представилась Соней, – лепетала я.
Костин с жалостью посмотрел на меня.
– Лампуша, ну разве можно верить всему, что тебе говорят?
Вот, например, Жанна, жена Подольского, навешала тебе лапшу на уши про
фиктивный брак с Бешеным, а ты и поверила. Хотя, ей-богу, смешно. Жанна
предприняла такие меры предосторожности, чтобы встретиться с тобой, ну нет бы
тебе подумать: зачем?
– Значит…
– Ага, все брехня. Жанночка изменяла мужу с Эдиком, и тот бы
обязательно убил обоих, узнав об этом.
– Но зачем она наврала мне про фиктивный брак?
– Да чтобы ты, глупышка, не вздумала подступиться к
Подольскому с разговором на эту тему. Мастерски разыграла сцену, даже к Генке
поехала, чтобы тебе мозги окончательно запудрить. Обманули тебя, крошка. Жанна
все великолепно знала про Бешеного, и брак их самый что ни на есть настоящий.
Представляешь, как она веселилась, рассказывая мне об этой истории?
– Ты-то как вышел на мадам Подольскую? – буркнула я.
– А ты, душечка, в самом деле решила, что можешь за щенка
мопса купить молчание Генки Юрова?
– Ничего не понимаю…
– Все крайне просто, – пожал плечами Вовка. – Гема
решила избавиться от проблемы, причем ей удавался редкий вариант убить двух
зайцев одним выстрелом.
Соня в последние дни обнаглела окончательно, поставив дикое
условие: теперь семьдесят процентов от сборов – ее.
– Если не согласитесь, – ухмылялась наглая баба, –
пойду в газету «Московский комсомолец» и раскрою все ваши махинации.
– Вот дура, – подскочила Гема, – и чего добьешься?
Лопнет бизнес, сама без денег останешься!
– Я-то найду работу, – парировала Соня, – а тебе
точно дороги не будет!
Гема почувствовала себя загнанной крысой. С одной стороны
Эдик, с другой – Соня. Положение хуже губернаторского… И тут Гему вновь
осеняет. Она уже один раз решила проблему путем убийства, отравила Ниночку,
теперь надо уничтожить Эдика и Соню, представив дело так, будто Гема умерла,
покончила с собой, не захотев жить без любимого мужа. А дома, очень кстати,
хранится пузырек с ядом, которым в Институте тропической медицины умерщвляли
подопытных животных. Гема сама не знала, зачем прихватила его, увольняясь с
работы. И вот теперь средство пригодилось.
Эдика убирает киллер. Чтобы все выглядело логично, в этот же
день Гема приглашает Соню к себе, они подписывают соглашение, затем Даутова
говорит:
– Ну, кто старое помянет, тому глаз вон, – и угощает
Соню коньячком с ядом.
– А та не боится пить с Гемой?
– Нет, конечно, Соне и в голову не приходит, что перед ней
опытная убийца. Даутова выглядит весьма интеллигентно, она скорей похожа на
тургеневскую девушку. Коньяк выпит, одна беда, яд был не быстрого действия, это
не стрихнин и не цианид. Соня легла на кровать в спальне, ей показалось, что
начинается сердечный приступ. Потом она потеряла сознание. И тут раздался
звонок, это была Евлампия Романова с сообщением о смерти Эдика… Гема мигом
поняла, что судьба посылает ей гениальный шанс. Сейчас явится женщина, которая
подтвердит всем: Даутова страшно переживала, говорила о самоубийстве. Гема
зазывает Евлампию к себе и усиленно навешивает той лапшу на уши…
Володя замолчал, я спросила:
– А за каким чертом она нанимала меня детективом?
– Чтобы ты, моя радость, рассказала в милиции, как госпожа
Даутова обожала супруга. Она ведь небось преподнесла тебе свой вариант семейной
истории, рассказала о смерти Нины, ее просьбе о замужестве…
Я кивнула.
– Но как она не побоялась, что я раскрою дело?
Володя засмеялся так, что слезы потекли по щекам.
– Извини, Лампуша, но ты категорически не похожа на
личность, способную к сыскной деятельности. Поверь, Лампецкий, такую честную
личность, как ты, еще поискать надо! Да десять человек из десяти прикарманят
денежки и будут дико рады: баксы в кармане, а делать ничего не надо! Ты была ее
бесценным свидетелем. Твои показания и ее предсмертная записка должны были
убедить милицию: Гема покончила с собой, никакого расследования не надо.
– Зачем же она отправила меня к Лене за телефоном?
