В октябре этого года к Эдику на кладбище подошел один из
сотрудников, Квашнин. Михаил Евгеньевич работал в конторе художником, он же
изображал священника, отпевал животных. Впрочем, глагол «изображал» тут не
подходит, Миша и впрямь был церковнослужителем, отцом Иоанном, лишенным сана за
невероятную, патологическую любовь к молоденьким прихожанкам.
Миша долго мялся, переминался с ноги на ногу, бормотал нечто
маловразумительное, в конце концов Эдик не выдержал:
– Давай говори толком, что случилось!
Михаил Евгеньевич забубнил. Чем дольше он говорил, тем
больше обалдевал Эдик.
Миша живет на Цветном бульваре. В соседней квартире обитала
Аня Яхнина, с которой он дружил по-соседски. Потом Анечка попала в
автомобильную катастрофу и очутилась в интернате, Миша, честно говоря, и думать
забыл о девушке. Но этой осенью позвонил доктор из интерната и вежливо спросил:
– Простите, отец Иоанн, вы знакомы с Аней Яхниной?
– Да, – ответил Миша, – прекрасно знаю Анечку.
– Она просит, чтобы вы исповедали ее.
– Дело серьезное? – спросил Миша.
– Весьма, – ответил врач.
Михаил Евгеньевич к тому времени уже был лишен сана и не
имел никакого права выслушивать исповедь. Но доктор прибавил:
– Вы бы поторопились, она просила взять за ее счет такси.
Думая, что Аня умирает, Миша вылетел на улицу. В конце
концов, Яхнина считала его настоящим священником, хотела облегчить душу. И
вообще, при угрозе смерти церковь разрешает исповедоваться любому.
Услыхав знакомые имена и фамилии, Михаил Евгеньевич
насторожился, а когда рассказ Ани подошел к концу, ужаснулся. Исповедь он
принял, грехи ей отпустил, зато сам стал мучиться, может ли рассказать обо всем
Эдику.
Протерзавшись две недели, он явился к Малевичу и изложил всю
историю. Сказать, что Эдик обалдел, это не сказать ничего.
Малевич в тот день поехал не домой, а к Лене, девчонке,
нанятой им в стрип-баре для прикрытия своего романа с Жанной, женой Бешеного.
Но Жанночка разонравилась Эдику, он уже хотел было избавиться от Лены, но не
успел, и вот теперь бывшая танцовщица пригодилась.
Целый месяц Эдик пил горькую, попал даже пару раз в милицию,
откуда его вызволяла Лена. Геме, звонившей на мобильный, он говорил только одну
фразу:
– Отвяжись, ненавижу!
В конце концов Даутова, совершенно не понимая, что
произошло, явилась к Лене домой и потребовала от Эдика ответа.
Малевич сказал жене, что знает правду о дельфусе и кончине
Нины.
Собрав всю волю в кулак, Гема рассмеялась:
– Аня Яхнина сумасшедшая, у нее крыша поехала, надо же,
такую дурь придумала! Да хочешь, я познакомлю тебя с Червь, и та скажет, что
ничего подобного не было?
Но Малевич не поверил жене, отказался возвращаться домой и
сообщил:
– На днях подам на развод!
Гема вынуждена была уйти. Тут из ванной появилась Лена. Она
пришла домой в самый разгар скандала и спряталась.
– Ты бы поосторожней с этой особой, – посоветовала она
Эдику, – не ровен час подорвет тебя в машине. Ну зачем сказал ей, что
знаешь правду? Теперь берегись!
Эдик по складу характера был истерик. Он моментально начинал
бояться и, прежде чем сесть в свой кабриолет, под разными предлогами подсылал к
машине людей, выдумывая глупые поводы, чтобы только не самому открывать дверцу.
– Ой! – вскрикнула я.
– Что? – удивился Володя.
– Когда мы сидели в «Макдоналдсе», Эдик попросил меня
сходить за барсеткой, я еще подумала, что он хам, но Малевич объяснил, будто у
него радикулит… Значит…
– Ага, – кивнул майор, – точно, он посылал тебя на
проверку, вдруг тачка заминирована! Только почему его заклинило на взрывчатке?
Я обалдело хлопала глазами.
– Это Гема его убила?
– Ну, не сама, – ухмыльнулся Володя. – Она у нас
дама интеллигентная, тонкая, нервная… Киллера наняла. Знаешь, теперь это совсем
не трудно. Открой газету «Из рук в руки», там полно объявлений типа: «Выполню
любое поручение за хорошее вознаграждение».
– Но его ударили заточкой, в бок!
– И что?
– Ну киллер, как правило, стреляет.
– Не всегда, – хмыкнул Вовка, – наемные убийцы
бывают разные, а действуют они по обстоятельствам. Такие мастера есть! Кстати,
в Малевича воткнули не заточку, как ты выразилась, а весьма профессиональное оружие,
инерционный стилет испанского типа.
– Что?
– Ну такую штуку, грубо говоря, похожую на шило. Между
прочим, не дешевая игрушка.
– Но как же киллер подошел так близко к Малевичу?
– Господи, Лампа, ну вспомни, где происходило дело. В
«Макдоналдсе»! Кругом толпа людей с подносами, узкие проходы между столиками.
Так естественно повернуться лицом к человеку, который просит: «Пожалуйста,
подвиньтесь, я хочу пройти к свободному месту». И потом, повторяю, Эдик
почему-то был уверен, что его подорвут в машине, находиться в толпе он не
боялся.
– Вот мерзавец, он посылал, по его предположению, меня на
смерть!
Майор хмыкнул, но ничего не сказал.
– Значит, Гема убила мужа сама! Ну и ну, побоялась, что он
расскажет все о дельфусе…
– Не только, – покачал головой Володя, – Эдик вел
себя глупо. Сначала пообещал пойти в милицию и обо всем сообщить, дальше –
больше. Заявил Геме: «Я еще расскажу все про тебя и Соньку, объясню, как вы
дурите народ!» Вот это и явилось последней каплей. Гема безумно испугалась и
начала действовать. Кстати, на ее совести и Лена.
– Как, – подскочила я. – Как?
– Девчонка была жадной, – вздохнул Вовка, –
алчность ее чуть не погубила. Прикинь, узнав о смерти Малевича, она позвонила
Геме и потребовала контейнер баксов за молчание. Еще и заявила: у меня есть
замечательная вещь, фото, где вы сняты вместе с Соней.
Вот Гема и послала к наглой девице киллера. Причем сама
привела его, позвонила в дверь и сказала: «Открывай, Лена, я принесла деньги,
отдавай снимок!»
Жадная девчонка впустила в квартиру свою судьбу, протянула
Геме конверт со снимком. Киллер отволок ее в ванную и выстрелил, но по
счастливой случайности девчонка выжила.
– Вот почему она бормотала: «Она… его…» Наверное, хотела
сказать: «Она его жена». И эта фраза: «Их две, две рядом…» Боже, где были мои
мозги?! – закричала я.
Потом вдруг у меня в голове словно вспыхнул свет.
