Но Малевич, присутствовавший при разговоре, неожиданно
серьезно сказал:
– Нет, ты ошибаешься. Мне из всех женщин вокруг нравятся
только Нина и ты. Умри, не дай бог, Нинуша, женился бы на тебе, Гемочка.
Даутовой показалось, что ей в сердце вонзилась раскаленная
стрела. Сославшись на головную боль, она рано ушла домой и заперлась в своей
спальне.
Говорят, иногда у людей случаются гениальные прозрения.
Великий Менделеев увидел во сне свою таблицу, «Марсельеза» была написана за
одну ночь, математики всего мира бьются над доказательством теоремы, которую
Ферма набросал наспех, перед дуэлью, где его и убили. Многие люди науки и
творческих профессий знакомы с этим ощущением, когда реальный мир перестает
существовать, а рука, записывающая гениальные фразы, не успевает за мыслью. Вот
только не знаю, планировались ли таким образом преступления.
Гема придумала план мгновенно. Он просто возник у нее в
голове, ясный и четкий. Взять дельфус регал, с которым в институте работала в
основном Червь, она сама боялась, но тут, по счастью, злобные бабы «прокатили»
с диссертацией Аню Яхнину, и исполнительница нашлась.
– Ужасно, – прошептала я, – ужасно. Она обрекла
ближайшую подругу на смерть, знала, что есть лекарство, способное помочь, и
молчала?! Ты можешь понять такое?
Костин нахмурился:
– Извини, я не могу себе представить даже, что краду
кошелек, но, поверь, люди встречаются разные и жуткие; пьяные бомжи, убивающие
друг друга из-за бутылки дешевой водки, отнюдь не самые отвратительные
преступники. Я мог бы рассказать тебе такое о мужчинах и женщинах, великолепно
владеющих собой, ездящих в дорогих автомобилях и надевающих в общественных
местах перчатки. Сверху лоск и глянец, но стоит ковырнуть блестящий лак ногтем
– такое обнажается.
Отправив на тот свет Нину, Гема, все же опасавшаяся, что при
вскрытии у патологоанатома возникнут вопросы, старательно отговаривает старика
Арбени от вскрытия тела. Впрочем, она опять поступила хитро, подсунула
ослепленному горем отцу Нины бульварную газету, где целый разворот был посвящен
репортажу из морга. Арбени чуть не умер, взглянув на отвратительные снимки, и
мигом забрал тело домой.
Нину кремировали, все улики сгорели в печи. Началась новая
страница в жизни Гемы.
Брак с Эдиком оказался не слишком удачным. Малевич привык к
веселой хохотушке Ниночке, и неулыбчивая Гема начала вызывать у него
раздражение. Гема же медленно стала понимать: даже будучи очень близкой
подругой семейной пары, до конца супружеские отношения понять невозможно. Она
представляла Эдика совсем другим, и «непарадный» вид Малевича выглядел менее
привлекательно, чем его «экспортный» вариант. Теперь Эдик запросто разгуливал
перед ней в трусах. Выяснилось, что мужик большой любитель такого
пролетарского, по мнению Гемы, напитка, как пиво. Малевич, легко рассуждавший в
компании о Канте, Сартре и авангардном искусстве, перед сном обожал читать
низкопробные детективы и порнушку. Пелена медленно спадала с глаз Гемы, и один
раз ее вдруг осенило. А что, если она никогда и не любила Эдика, что, если
просто хотела получить то, чем обладала Ниночка? Гема гнала прочь эти мысли, но
память услужливо подсунула совсем уж ненужное воспоминание.
В канун Нового года Нинуше, тогда тринадцатилетней девочке,
подарили потрясающее платье из очень модного в тот год джерси небесно-голубого
цвета. Гема, старательно похвалив обновку, придя домой, расплакалась и
попросила у мамы такое же. Впрочем, обращалась она к маменьке без всякой
надежды, зная, что та никогда не согласится. Но случилось чудо. Мама позвонила
Арбени, узнала адрес спекулянтки и, не пожалев целых сто пятьдесят рублей,
привезла Геме точь-в-точь такое же платье, но салатового цвета. Гема мгновенно
нацепила обновку и… поняла, что она ей решительно не идет. Узкая юбка формы
«бочонок» открывала не слишком изящные коленки, вытачки, идущие от шеи к талии,
превращали верхнюю часть ее фигуры, и без того тощеватую, в совсем субтильную.
Такой фасон шел полненькой Ниночке, делая ту стройней. Гему он просто уродовал.
Платье, которое мама заставила ее померить до этого в ГУМе, сидело просто
великолепно, не в пример лучше дорогущей обновки. Но Геме-то хотелось всегда
иметь Нинины вещи, она ведь никогда не задумывалась о том, подойдут ли они ей.
Нет, Гема всегда мечтала получить то, что было у Нины. Но заполучив, тут же
поняла: ей этого совсем не надо!
И вот теперь ситуация повторилась. Гема «примерила» Эдика и
поняла: совсем не то, это не ее мужчина. Она сделала роковую ошибку. У них
начались скандалы, но внешне пара смотрелась великолепно. Потом Эдик сломал
руку, запил… Гема, превратившись в «экстрасенса», стремительно делала карьеру.
Только теперь она наконец-то почувствовала себя счастливой. Завидовать было
некому, наоборот, теперь завидовали ей: ее удачному супружеству, таланту
целительницы… Даутова ощущала невероятную радость, настоящий душевный подъем,
стоя на сцене перед залом, забитым людьми. Даже если бы занятия «целительством»
и не приносили дохода, Гема все равно бы стала «шаманить». Очень уж пьянило ее
чувство власти над толпой. Кроме того, выступления приносили звонкую монету, а
когда в деле появилась еще и Соня, то на них пролился золотой дождь.
Брак Малевича и Даутовой дал трещину, но не развалился.
Постепенно отношения выровнялись. Эдик начал работать на кладбище, у него тоже
появился небольшой доход. Мужик совсем бросил пить, зато приобрел иную, не
менее злостную привычку: Эдик стал бегать по бабам.
Сначала Гема делала вид, будто ей ничего не известно, потом
она не выдержала и поговорила с мужем по душам. Итог беседы удовлетворил обоих.
Решили жить друзьями. Развода ни он, ни она не хотели. Гему устраивало
положение замужней бабы, а Эдик избегал многих неприятностей, сообщая своим
бесконечным девкам:
– Я женат и не могу бросить супругу, бедняжка неизлечимо
больна.
Одним словом, каждый из них нашел свою нишу в жизни.
Скандалы прекратились, Гема с Эдиком действительно стали друзьями, а то, в чем
будешь без конца упрекать мужа, близкому приятелю запросто простишь. Мы вообще
странно устроены. Увидим мойку, полную немытых кастрюль, и наорем на детей и
мужа. Если же грязные тарелки останутся от гостей, то мигом, с приветливой
улыбкой на лице, сами вымоем посуду, но ведь это нелогично. Своим-то можно
простить! Своих-то надо любить больше!
Но как бы там ни было, жизнь у Гемы с Эдиком протекала
теперь вполне нормально, а потом разом случилось несколько событий, приведших к
ужасным последствиям.
Началось с того, что Соня, получавшая во много раз меньше
денег, чем Гема, взбунтовалась и потребовала «уравнять доходы». Даутова и Семен
Жадов пытались объяснить компаньонке, что она совсем не главная в этом бизнесе.
Но Соня продолжала упорствовать.
