Я глянула в окно. Цепочки огней быстро бежали внизу. Через
пять минут стало понятно, что мы и впрямь кружим над Светлогорском.
– Что случилось? – донеслось с правой стороны.
– Да что? – взвизгнула баба позади меня. – Падаем!
Мы все погибнем!
Пассажиры тревожно загудели. Внезапно из кабины появился
летчик.
– Граждане пассажиры! Наша машина совершенно надежна, но
произошел маленький сбой, поэтому сейчас мы вылетываем топливо.
– Ты тут лапшу на уши не вешай, – рявкнул мужик,
сидевший через проход, – аварийную посадку делать будешь? Иначе зачем тебе
керосин жечь! Что стряслось, говори живо!
– Все под контролем, – буркнул летчик и мигом исчез.
– Мы умрем, – завизжала дама сзади, – все,
разобьемся в лепешку!
– Спокойно, зайчик, спокойно.
– Заткнись, идиот, – зарыдала женщина.
Тут вновь появились стюардессы с подносами.
– Пожалуйста, еще раз можно поужинать!
– А, – визжал зайчик, – вот видишь, они решили нас
накормить перед смертью!
– Нет, – откликнулась другая тетка, справа, – не
волнуйтесь, просто они хотят, чтобы у самолета при посадке был меньший вес, вот
и предлагают нам лишнюю еду.
– Мадам, вы нелогичны, – заметил пупсик, – какая
разница, где лежат харчи, на кухне или в наших желудках? Вес-то останется
прежним. Вот если бы они ее за борт выбросили…
В этот момент самолет взвыл.
– А-а-а-а, – отозвались пассажиры.
Я обхватила голову руками, услышала чьи-то вопли, плач,
стоны, ругань… Потом машина запрыгала по взлетной полосе.
– Наш самолет совершил посадку в Светлогорске, –
понесся из динамика ликующий голос, – просьба оставаться на местах до
полной остановки двигателей.
Я откинулась в кресле. Слава создателю! Назад вернусь только
на поезде, нет, на лошадях или собаках, а еще лучше пешком. Медленно, зато
совершенно безопасно.
В Светлогорске стояла кромешная тьма.
– Такси не нужно? – кинулся ко мне парень в потертой
кожаной куртке. – За тридцатник по городу, в любое место.
– Гостиница у вас есть?
– Целых три.
– Мне какую подешевле.
– Тогда «Ландыш», – повеселел шофер, – есть такое
местечко. Тихое, только для своих, вам повезло, что на меня наткнулись. Да
садитесь, садитесь.
Он буквально втолкнул меня в салон и закружил по улицам. За
окном мелькал чужой город, плохо освещенный и мрачный. Я тупо смотрела на
редкие огни. Зачем я приехала сюда? Понятия не имею.
– Вот, – удовлетворенно сообщил водитель. –
«Ландыш». Пойдемте, проведу к дежурной, тут моя тетка работает, найдет вам
местечко.
Мы вошли в холл, и первое, что увидели мои глаза, был
огромный плакат, прикрепленный на стене: «Гема Даутова – лучший экстрасенс
России, всего две недели в Светлогорске, сеансы проходят в кинотеатре «Лазурь»,
запись на билеты по телефону 22-44-86».
– Когда у вас была Даутова? – спросила я у пожилой
дежурной, протянувшей мне ключ.
– Почему была? – удивилась та. – Она и сейчас
здесь. Я вчера ходила на сеанс. Знаете, какое чудо? У меня разом давление
нормализовалось! Всю, можно сказать, жизнь клофелином травилась, мучилась… А
тут только пятнадцать минут, и все! Правда, дорого! Триста долларов…
– Это цена билета? – удивилась я.
Женщина покачала головой.
– Нет, за вход надо отдать сто рублей, а потом…
– Что потом?
Дежурная вздохнула:
– Она проводит сначала общий сеанс… Представляете, мальчик
лет шестнадцати был на костылях, с матерью. Церебральный паралич у него. Весь
скрюченный, жуть смотреть. Да и мать, бедная, почти безумная. Все в холле перед
началом людей за руки хватала и рыдала: «Господи, никто не помог, может, эта
Даутова…» И не поверите, что произошло…
– Что? – спросила я, зная ответ. – Что?
– Больной отбросил костыли, выпрямился, бросился по залу
бегом с криком: «Мама, я хожу!» Все рыдали…
– А триста долларов когда отдавать надо?
– Вы не дослушали, – сердито сказала дежурная. –
Значит, сначала общий сеанс, а потом она сама выбирает из зала тех, кого
возьмет на личный прием. Просто ходит между рядами и говорит: вы, вы, вы…
Объясняет просто: всем помочь не смогу, не хватает таланта, сил, запаса
энергии, поэтому беру тех, кто гарантированно излечится. Кстати, таких людей
много. Вот вместе со мной двадцать человек оказалось… А после индивидуального
сеанса отдаете деньги. Впрочем, у нее помощник есть, страшно неприятный молодой
человек, Леонид, он и забирает доллары, прощелыга…
– Почему?
– Деловой слишком, – ответила женщина, – каждому
свою цену назначает. На меня глянул и мигом сообщил: три сотни, а Ивану
Павловичу небось заломил!
– Это кто такой?
– Директор нашего завода посуды, у него такое производство!
Так Иван Павлович аж жену домой послал… Уж сколько отдал – не знаю…
На следующий день я приехала к кинотеатру «Лазурь» в девять
утра. Гема Даутова начинала сеанс только в три, но я рассудила так: небось у
бабы охрана, никого за кулисы не пустят, а в полдесятого в «Лазури» шел
киносеанс, на который бесплатно приглашают инвалидов и пенсионеров. Купив
билет, я преспокойно прошла в зал, а потом, улучив момент, когда все зрители
уставились на экран, где голая блондинка фальшиво стонала, изображая дикую
страсть, шмыгнула в маленькую дверку сбоку от сцены. Большая часть моей жизни
прошла за кулисами, и я хорошо знала: хочешь попасть на актерскую половину, ищи
незаметную дверочку либо около сцены, либо в конце фойе. Вход, через который
артисты попадают в здание, как правило, стерегут бдительные охранники,
призванные не допускать к кулисам фанатов, а крошечные «ворота» внутри зала
никто никогда не охраняет.
За кулисами было темновато и стоял знакомый мне запах. Я
побродила немного по помещениям, нашла грим-уборные и на одной увидела белую
бумажку: «Только для Даутовой». Дернула за ручку, абсолютно уверенная в том,
что дверь крепко заперта, но неожиданно она легко поддалась, я шагнула внутрь.
Я увидела довольно большую комнату, оборудованную как кабинет врача: письменный
стол, кресло, кушетка… Немного выбивалось из стиля трюмо, заставленное
баночками, флакончиками и пузыречками. Возле него, спиной к двери, сидела
женщина.
– Простите, – начала я.
