Мамаев бежал по коридору и налетел на ведро. То мигом
перевернулось, грязная вода растеклась по коридору. Гена уже приготовился
выслушать крики поломойки, но девушка, не сказав ни слова, принялась собирать
тряпкой «море». Мамаеву стало совестно.
– Простите.
Уборщица подняла на него прелестные карие глаза и грустно
сказала:
– Не беда, сама виновата, поставила ведро на дороге.
Мамаев глянул на нее и погиб на месте.
Через три месяца они поженились, но Лика еще раньше ушла из
института. Гена перетащил ее в свой театр.
– Как же вас бабушка отпустила? – удивилась я.
Лика засмеялась.
– Не было бы счастья, да несчастье помогло. Глупость моя
помогла.
– Каким образом?
Анжелика закурила.
– Ну и дура же я была, прямо цирк. Только зачем вам это?
Я помолчала, потом осторожно сказала:
– Понимаете, получилась очень странная вещь. Ваши показания
о работе в Институте тропической медицины могут пролить свет на убийство
известного музыканта Эдика Малевича, которое произошло в этом месяце.
– Бог мой, – удивилась Лика, – да меня там девять
лет нет, и потом, я работала всего ничего!
Я развела руками:
– Поверьте, ваши показания очень и очень важны. Иногда
случается так: что-то произошло пару десятилетий назад, а эхо сейчас докатилось.
Честно говоря, меня волнует ситуация с дельфусом.
– С чем? – удивилась Лика.
– Ну вы там мыли стол в лаборатории у Евгении Ивановны Червь
и уронили пробирку…
– Во дела, – довольно вульгарно шлепнула себя руками по
бедрам Лика, – вы чего, сговорились?
– С кем?
– Да на днях мужик прибегал, дерганый такой, весь трясется…
– Алик Радзинский?
– Точно, именно так и назвался. Дрожит, чуть не заикается…
Тоже просил про ту пробирку рассказать.
– А вы что?
– Ничего, никакой тайны нет, мало ли какие глупости девчонки
по молодости совершают…
– Радзинского убили.
– Как? – подскочила Лика.
– Застрелили в подъезде.
– За что?
– За то, что близко подобрался к разгадке одного убийства,
которое произошло в девяносто первом году. Я советую вам теперь рассказать эту
историю мне.
– Господи, – закричала Лика, – да ничего
ужасного-то не случилось, глупость одна.
– Рассказывайте.
Лика пожала плечами.
– Дело было так…
Глава 25
Однажды к Анжелике подошла милая, смешливая Аня Яхнина.
Анечка была ненамного старше Лики, но успела уже закончить институт и даже
написать диссертацию. Собственно говоря, из-за диссертации все и произошло.
– Слышь, Ликуся, – спросила Аня, – хочешь двадцать
долларов заработать?
– Конечно, – обрадовалась Вересова, – ясное дело!
– Ну тогда сделай для меня одну штуку.
– Какую?
Анечка осмотрелась по сторонам и, понизив голос, сообщила:
– Лабораторию Червь знаешь?
– Естественно, мою там каждый день.
– И ключи имеешь?
Лика потрясла связкой.
– Надо же войти в комнаты.
– Утащи у нее со стола пробирку, – попросила
Аня, – штатив оранжевого цвета, смотри не перепутай. Именно из него.
– Зачем? – удивилась Лика.
Аня тяжело вздохнула:
– Эта сука Червь на ученом совете в пух и прах раздолбала
мою диссертацию. Камня на камне не оставила! А бабье из совета, естественно,
обрадовалось. Я у них словно бельмо на глазу, они-то все после сорока
защищались, а мне еще тридцати нет. Накинулись и заклевали. Слава богу, старик
Даутов разобрался, и все хорошо закончилось…
– При чем тут пробирка?
– Ха! – выкрикнула Аня. – Эта гадина Червь все
зудела: «Некорректное исследование, да и Яхнина вечно на столе все бросает, не
дай бог пропадет чего!» Мне еще выговор влупили за несоблюдение правил
пользования материалом. Вот и хочу проучить сволочугу! Пусть у нее со стола
пропадет дельфус, посмотрим, как выкручиваться станет!
Ликуша не увидела в просьбе ничего особенного. Анечка ей
нравилась, всегда веселая, приветливая, угощавшая Вересову остродефицитными
сигаретами и шоколадными конфетами… Лика понимала, что Аня хочет отомстить
противной Червь. Но Евгения Ивановна дико раздражала и девушку.
Исследовательница дружила с Зинаидой Васильевной и взялась воспитывать Лику.
Замечания и нудные нотации сыпались из Евгении Ивановны по каждому поводу.
Передвинула пробирки в штативе, протерла стекла микроскопа мокрой тряпкой, не
помыла пол под столом, не протерла пыль на сейфе…
Высказав Лике претензии, Червь мигом отправлялась к Зинаиде
Васильевне, и девушке влетало еще разок, от бабушки. Но самое противное было не
это. Каждый раз, сталкиваясь с Ликой в коридоре, Евгения Ивановна
многозначительно сообщала:
– Ты должна быть мне благодарна за науку. Учу, учу тебя, но
пока зря. Однако надежды сделать из тебя достойного члена общества не теряю!
И все начиналось по новой. Вытерла телефон грязной тряпкой,
не помыла раковину, не протерла подоконник, а один раз, о ужас, забыла запереть
лабораторию…
Лика даже была благодарна Анечке за идею.
– Только будь осторожна, – учила Яхнина, – возьми
пустую пробирку, наполни водой и сунь в штатив. А ту, что с дельфусом, заткни
резиновой пробочкой и принеси мне.
– На фига тебе эта дрянь? – сказала Лика. – Давай
вылью в рукомойник, и все!
– Что ты! – испугалась Яхнина. – Там опасная вещь,
может попасть в канализацию. Нет уж, принеси мне, уничтожу по всем правилам.
Нам ведь крупные неприятности не нужны, хотим только гадину Червь проучить!
Ликочка согласилась с Аней и стала поджидать подходящий
момент. Но Евгения Ивановна оказалась отвратительно педантичной. Уходя домой,
она всегда оставляла комнату в идеальном порядке, мало того, отлучаясь даже в
туалет, всегда ставила штатив в сейф, а ключ от него уносила с собой. Просто
робот, а не женщина! Но потом в буфет привезли яйца, и Лике Вересовой наконец
повезло.
