– Нет. Иногда, правда, включаем в шоу номера с раздеванием.
Впрочем, кордебалет пляшет топлесс, с перьями на голове, как в «Мулен Руж»,
очень красиво выглядит.
Она принялась методично перечислять услуги, которые
предоставляет «Романо»:
– Ресторан с великолепной кухней, бар, кофейный «уголок». В
час ночи начинается эстрадная программа. Билет стоит сто пятьдесят долларов, в
него входит один бесплатный коктейль и небольшая закуска…
– Но мне по телефону назвали другие цены, – возмутилась
я.
Лика кивнула.
– Правильно. У «Романо» есть еще дискотека с буфетом, вот
туда можно попасть за копейки, только вашим читателям вряд ли захочется
толкаться среди толпы потных подростков. У нас публика четко делится на две
группы. Солидные клиенты смотрят шоу, а молодежь отплясывает на площадке. Эти
потоки не смешиваются, входы и залы разные…
Лика еще долго рассказывала об удовольствии, которое можно
получить, если заглянуть в «Романо». Я с умным видом чиркала ручкой в
блокнотике, купленном у метро за двадцать рублей.
Наконец Вересова остановилась и предложила:
– Давайте поужинаем, пока основной поток не пошел. Заодно и
узнаете качество кухни. Настоятельно советую медальоны из семги или волованы с
крабами. Мясные блюда тоже хороши, но рыбные удаются нашему Алексею лучше.
– Спасибо, но есть не хочется.
– Ладно, – покладисто согласилась хозяйка, – тогда
кофе с пирожными, а медальоны и волованы велю вам упаковать с собой.
Мне стало неудобно. Она что, считает корреспондентку
элитарного журнала нищей?
– Спасибо, – резко ответила я, – от кофе не
откажусь, но никаких харчей не надо.
Лика мило улыбнулась, подняла трубку телефона и приказала:
– Кофе, ну и все такое.
Потом забарабанила пальцами по столу, глядя на меня во все
глаза. Отчего-то мне стало не по себе. Но тут появилась девочка с подносом, и
начался соответствующий моменту диалог:
– Вам с сахаром?
– Лучше без.
– Сливки?
– Пожалуй, без них.
– Тогда попробуйте это пирожное, называется «Тумбочка».
Я послушно откусила кусок, выпечка таяла во рту.
– Правда восхитительно. Только боюсь, если есть эту
«Тумбочку» все время, сама станешь как тумба.
Лика рассмеялась:
– Ну, вам это не грозит. Давайте положу с собой? Таких
больше нигде не попробуете.
– Спасибо, не надо.
Внезапно Вересова поставила чашку на стол и без всякой
улыбки заявила:
– Вы меня обманываете!
От неожиданности я чуть было не выронила восхитительную
«Тумбочку».
– В чем?
– Вы не имеете никакого отношения к журналистике, –
резко отрезала Лика, – говорите быстро, зачем пришли!
– Но наше издание…
– Хватит!
– Почему вы так уверены, что я не пишу в журнале?
Лика хмыкнула:
– А то я журналюг не знаю! Придут, обязательно поедят, попьют,
шоу посмотрят, да еще не в одиночку, а с друзьями… И жратву домой прихватят
обязательно. Отказываться никто не станет. Ну-ка колитесь быстро, зачем пришли!
Да не вздумайте врать, а то позову охрану!
Я тяжело вздохнула, глянула в ее злое лицо, вытащила
удостоверение частного детектива и продемонстрировала его Лике. Вересова
кивнула, спокойно закурила и спросила:
– Вы по поводу той драки, что произошла в субботу? Но никто
не виноват. Пострадавший сам упал с балкона. Пьян был как кошмар.
– Нет, – ответила я, – я пришла совершенно из-за
другой вещи…
– Слушаю, – сказала Лика, – но предупреждаю сразу,
налоги я плачу аккуратно.
– В девяносто первом году вы работали в Институте
тропической медицины…
– Было такое, – улыбнулась Лика.
– Можете вспомнить, как вы туда попали?
– Очень просто, – засмеялась Лика. – Там служит
всю свою жизнь моя бабка, Зинаида Васильевна. Между прочим, она доктор наук,
профессор, занимается жуткой гадостью, глистами, червями, бр-р-р, вспоминать
неохота.
Когда Лика окончила школу, бабушка твердо сказала:
– В нашей семье все медики, либо практикующие, либо
исследователи, Лика пойдет, естественно, по этому же пути.
Честно говоря, девочке совершенно не хотелось возиться с
больными, а перспектива просидеть в лаборатории скрючившись всю жизнь над
микроскопом совсем не радовала. Лика была веселой хохотушкой, участвовавшей во
всех школьных спектаклях, ее больше привлекал театральный вуз. Она даже робко
заикнулась:
– Может, лучше в ГИТИС? Или во ВГИК?
Но Зинаида Васильевна нахмурила брови и отрезала:
– Вересовы никогда не кривлялись прилюдно. Нужно получить
приличную специальность, а не трясти юбкой на подмостках.
Правда, Зинаида Васильевна обожала внучку и потом добавила
уже другим тоном:
– В медицинском есть театральная студия, станешь студенткой,
запишешься в нее – и участвуй себе в спектаклях.
С бабушкой в семье Вересовых никогда не спорили, поэтому
Анжелика отправилась сдавать экзамены туда, куда велела старуха, и…
провалилась.
Наивная девчонка даже обрадовалась, думая, что теперь бабка
разрешит ей отдать документы в театральное училище. Но не тут-то было! Зинаида
Васильевна сообщила:
– Отправишься ко мне в институт.
– Но что я стану там делать? – изумилась Лика.
– Полы мыть, – преспокойно ответила бабушка. –
Стаж рабочий заслуживать. На следующий год пойдешь по конкурсу как трудовая
молодежь, а таких берут и с тройками.
Вот так Лика и появилась с ведром и тряпкой в Институте
тропической медицины. Через неделю работы ей стало понятно, что в здание, где
учат «на Гиппократа», она никогда не пойдет. Девушку раздражало все:
отвратительный запах в лабораториях, идиоты-сотрудники, готовые месяцами не
вставать из-за рабочего стола, чтобы изучить какую-нибудь гадость… Еще было
страшно жаль симпатичных зверушек: лягушек, мышек, кроликов, которых кандидаты
наук, доктора и аспиранты препарировали без всяких эмоций.
Два месяца Лика томилась, а потом неожиданно ей повезло. В
институт приехал красивый парень, актер и режиссер Гена Мамаев. Он собрался на
месяц по приглашению в Индию и решил сделать на всякий случай прививки.
