Вымолвив все это, она спокойно повернулась и пошла сквозь
толпу, сохраняя полнейшее самообладание, молодая, красивая, прекрасно одетая…
Пару секунд я стояла с разинутым ртом, потом в голове что-то
щелкнуло, и ноги понеслись в девятнадцатый кабинет.
Дверь с табличкой «Прием ведет мануальный терапевт» была
заперта. Наверху горела красная лампа с надписью «Не входить». Кабинет
щетинился домофоном. Я огляделась, несмотря на то что в поликлинике кипела тьма
народа, в этом глухом углу, где находилось только две комнаты, никого не было. Внезапно
из динамика донеслось хриплое:
– Входите, следующий, не задерживайте доктора!
Я мигом шмыгнула внутрь. Взору открылось довольно большое,
скупо обставленное пространство. У окна письменный стол, посередине кушетка,
накрытая простыней, в углу два кресла. В одном, закинув ногу на ногу, сидела
Жанна.
Увидав меня, она преспокойно раздавила в пепельнице
недокуренную сигарету и, ласково улыбаясь, спросила:
– Кто вы и зачем назвались Ольгой Малевич?
От растерянности я невольно сказала правду:
– Евлампия Романова, арфистка, училась с Эдуардом Малевичем
в консерватории…
Жанна округлила глаза.
– Очень приятно, чем я могу помочь вам?
– Вы знаете, что случилось с Эдиком?
Девушка кивнула.
– Виктору Климовичу, моему мужу, сообщили о трагическом
происшествии вчера.
Такое полнейшее самообладание вывело меня из себя, и я
рявкнула:
– Ну и как вам нравится быть женой убийцы человека, которого
вы любили?
Жанна вытащила пачку «Парламента», порылась в ней тонкими,
нервными пальцами, вытащила сигарету, щелкнула золотой зажигалкой и сообщила:
– Мой муж не имеет к этому происшествию никакого отношения…
Я фыркнула:
– Какая наивность! Удивляет лишь то, что вы пока живы… Хотя,
судя по тому, какие вы предприняли меры предосторожности, чтобы встретиться со
мной, скорей всего знаете о привычках своего супруга. Да ему убить человека –
как мне чихнуть.
– Не городите чушь, – поморщилась Жанна, – вы
начитались газет, которые старательно поливали Виктора дерьмом, но это
происходило только потому, что он выдвинул свою кандидатуру на пост губернатора.
Черный пиар, грязные технологии… Виктор выборы проиграл, и средства массовой
информации замолчали.
– Вы не в курсе, что у вашего мужа уголовное прошлое?
Жанна пожала плечами:
– У кого его сейчас нет!
– Но согласитесь, несколько убийств…
Госпожа Подольская небрежно взмахнула тонкой рукой. На одном
пальце заискрилось кольцо.
– Дорогая, если вы хотите сейчас повторять байки, то,
пожалуйста, закончим на этом. Тем более что я вообще не понимаю, зачем вы меня
вызвали. Ваше поведение кажется странным. Назвались именем Оли Малевич, а
теперь говорите не слишком правдивые вещи… Если вы из журналистов и хотите
таким образом получить интервью, то имейте в виду, я сейчас же заплачу любую
сумму, чтобы вы оставили меня в покое…
Я достала из сумочки листочки, полученные от Генки, и
положила на стол.
– Читайте!
Жанна проглядела бумажки, потом поинтересовалась:
– Ну и что?
– Как это, – оторопела я, – из этих документов
следует, что Виктор Климович Подольский по кличке Бешеный является особо
опасным…
– Из этих документов, – спокойно перебила меня
Жанна, – ничего не следует. Таких листочков можно нашлепать на компьютере
тучи…
– Но вот, смотрите, личная подпись Подольского, вот тут…
– Не смешите меня, – сказала дама и спросила: – Это
все? Берите триста долларов, и разойдемся. Вам надо было знать, что меня трудно
подловить, но вы старались, а любой труд следует вознаграждать.
– А за что сидел ваш муж?
Жанна усмехнулась:
– Во-первых, это было давным-давно. Во-вторых, за
экономические преступления, цех он подпольный организовал по пошиву костюмов…
Кстати, многие наши теперешние столпы общества из «цеховиков»…
– Что же вы так прятались с Малевичем?
Жанна подняла свои необычные, удлиненные глаза:
– Дорогая, на бестактные вопросы я не отвечаю.
Понимая, что она не пойдет на контакт, я от отчаяния
спросила:
– Если я покажу вам на Петровке дело Бешеного, подлинное,
поверите?
Собеседница вздернула брови.
– Зачем мне его читать?
– Вы любили Эдика?
Госпожа Подольская спокойно ответила:
– Без комментариев.
Но я увидела, что у нее на шее мелко-мелко задрожала жилка,
и обрадовалась.
– Эдика убили по приказу вашего мужа, и только вы можете мне
помочь.
– Глупости!
Я сунула ей под нос удостоверение частного детектива.
– И кто вас нанял? – усмехнулась Жанна.
– Гема.
Подольская рассмеялась:
– Дорогая, вы лжете, супруга Эдика покончила с собой.
– Слушайте, – велела я и рассказала все про себя,
консерваторию, краткий роман с Малевичем, поход в «Макдоналдс»…
Жанна ни разу не перебила меня, но к концу повествования из
ее глаз ушла просто светская приветливость, взор стал мягче… Едва я произнесла
последнюю фразу, как она резко встала:
– Пошли.
– Куда?
– Вы же хотели показать мне дело Подольского.
– Дайте телефон.
Сделав нужный звонок, я отдала трубку Жанне, мы взяли из
гардероба одежду… Я хотела было толкнуть входную дверь, но спутница сказала:
– Не сюда, – и быстрым шагом углубилась в коридор,
ведущий к туалетам. Дойдя до дверки с буквой М, она приотворила ее, прошла мимо
вонючего писсуара, распахнула окно, подобрала шубку и ловко вылезла наружу, я
за ней. Мы оказались на улице с противоположной стороны от входа. Абсолютно
невозмутимая Жанна взмахнула рукой, остановилось сразу три машины. Выбрав самые
неприметные, грязные «Жигули», Жанна повернулась ко мне:
– Адрес?
– Петровка, тридцать восемь, – сказала я водителю.
– Куда? – удивился парень, оглядывая тоненькую фигурку,
закутанную в шикарную шубу. – Куда вам?
