– Помните, – неожиданно торжественно возвестила
Гема, – вы обещали помочь. А мне сейчас врать нельзя, мне нельзя, мне –
нет!
– Конечно, конечно, – суетливо сказала я, – ни о
чем не волнуйтесь.
Лифт ухнул вниз. Вежливый секьюрити распахнул передо мной
двери. Я вышла на улицу и поежилась, мороз крепчал, шуба пришлась весьма
кстати, да и новые сапоги на меху тоже…
На Речную улицу я добралась быстро и без всяких приключений.
Сложности начались потом. Лена не собиралась открывать дверь. Я звонила и
звонила, но за створкой стояла пронзительная тишина. Никто не откликнулся и на
стук. Наконец устав, я обратилась в соседнюю квартиру. Высунулся парень лет
двадцати, всклокоченный, с помятым лицом, скорей всего он только что безмятежно
спал. На улице стоит отвратительная погода, и лучше всего сейчас проводить
время, забившись под одеяло.
– Чего надо? – недовольно буркнул мальчишка.
– Не знаете, где ваша соседка?
– Ленка?
– Да.
– На дискотеку усвистела или в клуб…
– Название подскажете?
Парень заржал:
– Ну вы и приколистка! Хрен знает, куда ее поволокло!
– Почему вообще вы решили, что она на дискотеку ушла?
– Так я видел Ленку полчаса назад. Бежит такая нарядная, в
красной юбочке, меховой курточке, фр-р-р мимо меня. Ну я и спросил: «Куда такая
прекрасная?» А она засмеялась, ручкой махнула: «На танцы, на машине с
кавалером». Ну и разбежались.
– А когда вернутся, не говорила?
– Нет, конечно, что я, прокурор, чтоб передо мной
отчитываться! А вы кто?
– Тетя Лены, вот приехала, а племянницы нет!
– Понятно, – протянул юноша, – только ничем помочь
не могу, Ленка у нас девка заводная, могет всю ночь пропрыгать.
И он захлопнул дверь. Я расстроенно постояла у запертой
квартиры. Ну и как поступить? Бессердечная девица, получившая денежки, унеслась
на гулянку, а бедная Гема ждет моего возвращения с телефоном! Взгляд упал на
дверь. Самый элементарный замок, к тому же створка неплотно прилегала к косяку
и был виден блестящий язычок. Плохо понимая, что делаю, я вытащила из сумочки
пилочку для ногтей, поддела кусочек металла… Раздался легкий щелчок, дверь
раскрылась.
Посмотрев по сторонам, я скользнула в квартиру и осторожно
захлопнула хлипкую, похоже, сделанную из обувной коробки дверь. Конечно, очень
нехорошо входить в жилище в отсутствие хозяйки, вообще говоря, на языке
Уголовного кодекса подобные действия называются «нарушением чужого жилища», и
светит за них приличный срок. Но я-то не собираюсь ничего красть. Мне нужен
только телефон, надеюсь, что Лена не взяла «трубу» с собой, чтобы форсить перед
подружками.
«Эриксон» лежал на кухне. Теперь на нем горела не зеленая, а
красная лампочка, небось разрядилась батарейка. Я радостно сунула телефон в
сумочку и осторожно выглянула на лестничную площадку… Никого. Из квартиры слева
доносились рокочущие звуки музыки. Парень окончательно проснулся и врубил то ли
радио, то ли магнитофон. «Мы могли бы служить в разведке, мы могли бы играть в
кино, но, как птицы, садимся на разные ветки и засыпаем в метро». Соседи справа
отчаянно ругались. Из недр их апартаментов раздавались женский визг и мужской
крик. Никому не было до меня дела. Захлопнув дверь, я, не желая столкнуться с
Леной, побежала вниз по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки.
Глава 5
К дому Гемы я подошла, запыхавшись. Секьюрити улыбнулся мне,
как старой знакомой. Я села в лифт, вознеслась на нужный этаж и увидела на
двери пришпиленный кнопкой лист – «Лампе». Я развернула записку, глаза побежали
по строчкам.
«Дорогая Лампа, извините, что втягиваю вас в эту историю, вы
и так оказали мне любезность. Квартира открыта, в спальню не входите, вас ждет
зрелище не из приятных. Пожалуйста, вызовите милицию и сделайте для меня еще
одно, последнее, доброе дело – будьте понятой. Очень не хочется, чтобы по нашей
квартире бродили посторонние люди. Я ухожу к Эдику совершенно добровольно. Мое
существование теперь бессмысленно. Можно не выполнять мою последнюю просьбу, не
надо. Честно говоря, нам уже все равно. Ваша Гема».
Я влетела в квартиру, схватила лежащий на журнальном столике
телефон и, набирая одной рукой 03, другой толкнула дверь в спальню. Гема лежала
на кровати. Тело вытянуто, туфли аккуратно стоят на коврике, руки сложены на
груди, лицо спокойное. Даже умиротворенное.
– «Скорая», тринадцатая, слушаю…
Я нажала на кнопку. Нет, врач тут не нужен. Вы никогда на
задумывались над тем, чем спящий человек отличается от мертвеца? Оба лежат
тихо, но у последнего делается совершенно особое лицо, из него что-то уходит,
жизнь, наверное.
Гема была мало похожа на себя. Маленькое личико скукожилось
до размеров кулака, щеки впали, нос заострился, лоб приобрел
желтовато-синеватый оттенок.
На тумбочке стоял пузырек и лежала записка. Я вызвала
милицию и прочитала короткий текст: «В моей смерти прошу никого не винить. Яд
принят совершенно добровольно. Жизнь без любимого мужа мне не нужна. Гема
Даутова-Малевич». Внизу стояли число, подпись, а сверху лежал паспорт.
Милиция приехала только через два часа. Все время до
появления специалистов я сидела на кухне, тупо уставившись в работающий
телевизор. Шла викторина «Что? Где? Когда?». Я очень люблю передачу со
знатоками, но сегодня не запомнила ни одного вопроса и не услышала ни одного
ответа. Просто пялилась в экран, не понимая смысла происходящего.
– Лампа, – крикнул из коридора знакомый голос, –
ты где, несчастье ходячее?
Я почувствовала, как с души свалилась свинцовая тяжесть.
Слава богу, пришел Володя, теперь можно и расслабиться.
С майором мы познакомились при чрезвычайных обстоятельствах.
Он вел дело о похищении Кати
[3]. Потом из
знакомого Володя превратился в приятеля, а затем в лучшего друга. Мы уговорили
нашу соседку из однокомнатной квартиры обменяться с ним площадью и теперь живем
рядом, получив возможность общаться друг с другом всегда, когда захочется
[4]. Впрочем, последнее
утверждение не совсем верно. Я бы с удовольствием проводила с Костиным все
вечера у телевизора, но только майор постоянно занят, пытается искоренить
преступность в столице за крохотную зарплату. «Последний романтик ментовки» –
так зовет его ехидный Сережка. Впрочем, Володя не обижается, он на самом деле
любит свою работу. Знаете, Феликс Дзержинский говорил: «Чекист должен иметь
чистые руки, горячее сердце и холодную голову».
