– Может, она имя этого мужчины назвала?
– Нет, – пожала плечами Серафима Петровна.
– Попробуйте вспомнить, как он выглядел? Лицо запомнили?
– Одежда дорогая, – невпопад заявила соседка, – издали
видно, что не на рынке куплена, ботинки начищенные, брюки наглажены –
обрезаться можно, а уж одеколон! Волшебный запах! Первый раз такой нюхала!
– Лицо, лицо какое?
– Обычное, рот, глаза, нос… да не разглядела как следует, он
рукой прикрылся.
– Зачем? Вот странно.
– А мобильный зазвонил, он так тихонечко буркнул: «Твою
мать, покоя нет», и вынул трубку, так что лица я не разглядела. Они быстро мимо
прошли, вот голос я слышала, приятный, не писклявый, нормальный бас, мне
нравится, когда мужик так говорит, не пищит. И одеколон хороший, и голос
приятный. «Алло, – сказал, – надо чего? Ну я это, Каин, а ты кого ожидал по
моей мобиле услышать? Фараона Тутанхамона?» И они пошли вниз.
Я чуть не свалилась оземь. Каин! Тот самый мужик, который
привозил Богдану почки, а потом требовал деньги. Тот парень, который кричал в
кабинете главврача.
«Ты мне Богдашка, а я тебе Константин Георгиевич! Помнишь
327 дробь четыре?»
Господи, все еще намного хуже, чем я подозревала.
Глава 24
Домой я явилась такой разбитой, что плюхнулась на диван не
раздеваясь. Сил не было даже на то, чтобы расстегнуть джинсы. Глаза закрылись,
сон упал на меня, как топор.
– Лампа, проснись, – потряс меня кто-то за плечо.
Я еле-еле разомкнула веки. В глаза ударил свет. Около дивана
стояла Капа.
– Что случилось? – еле ворочая языком, поинтересовалась я. –
Теперь Лева съел блюдце?
– День уже, – ответила Капа, – одиннадцать на часах, а ты
все дрыхнешь, вставай, на…
И она сунула мне трубку.
– Кто это?
– Не знаю, – ответила Капа, – в третий раз трезвонит, чуть
не плачет.
– Алло, – пробормотала я, зевая, – слушаю.
– Это Женя, – понесся быстрый шепот, – записывайте скорей.
С меня весь сон как ветром сдуло.
– Капа! Ручку!!! Скорей!
Капитолина развернулась и со всей силы ударилась головой о
стекло в двери. На пол мигом брызнули осколки, но мне было не до неловкой
тетки. Не найдя карандаш, я схватила губную помаду.
– Диктуй.
– Панкратов Олег Геннадиевич, улица Скатертная, дом семнадцать,
квартира девять, Самохвалов Виктор Семенович, переулок Антонова, дом шесть,
квартира два, Лаков Филипп Матвеевич, Крапивинский бульвар, дом семь, квартиры
нет.
И она шлепнула трубку на рычаг. Я посмотрела на список. Так,
надо торопиться, но сначала придется заняться Капой.
– Что с тобой?
– Да ничего, – в сердцах воскликнула Капитолина, –
повернулась неловко и стекло раздолбала, уж извини!
– Ерунда, – махнула я рукой, – осколки только аккуратно
собери, чтобы собаки лапы не порезали.
– Не волнуйся, – пробормотала Капа, – сейчас мокрой губкой
все подниму…
Но я уже, не слушая ее, неслась к выходу. Кто-то из
родственников этих людей убийца.
На Скатертную улицу я приехала через полчаса. Дом
семнадцать, обычная пятиэтажка, мирно стоял в самом конце узенькой улочки.
Девятая квартира оказалась на третьем этаже, и дверь в нее тоже выглядела
обычно, ничего особенного, коричневая, деревянная, облупленная, точь-в-точь,
как соседние двери.
На мой звонок высунулась здоровенная баба с красными руками.
На необъятном животе висел грязный фартук.
– В чем дело? – весьма агрессивно поинтересовалась она. –
Медом торгуешь?
Я вдохнула спертый воздух, шедший из ее квартиры, и
удивленно спросила:
– При чем тут мед? – Вчерась одна по подъезду ходила, –
хмыкнула бабища, – липовый мед предлагала. Именно, что липовый. Я-то не дура,
сразу смекнула, ну где она в марте свежий мед взяла? Так и спросила. А торгашка
в ответ: «Из Средней Азии, там уже вовсю все цветет». Вон, Михалыч, купил,
думал чайку попить, полакомиться…
Я почувствовала легкое головокружение. Какой Михалыч, зачем
мед, но спросила:
– И что? Невкусный?
– Ах едрит-бодрит, – заявила тетка, – да никакого меда! В
банке хрень оказалась, вроде сиропа, правда сладко, аж липко.
– Что же Михалыч не попробовал, что покупает?
– Так она на бумажке дала, вроде из этой банки…
Внезапно тетка сообразила, что мы совершенно незнакомы, и
спросила:
– Ты, собственно говоря, к кому?
– Скажите, здесь жил Олег Геннадиевич, вы его жена?
Баба замотала головой и задала свой вопрос:
– Вам Панкратовы зачем?
– Родственница я им, дальняя, десять лет не переписывались.
Вот сейчас проездом из Владивостока, поезд только завтра. Дай, думаю, загляну,
проведаю.
Баба хрюкнула:
– Облом у тебя вышел, придется на вокзале ночевать, померли
Панкратовы.
– Все?
– А чего? Их только двое и было. Олег да Елена Михайловна.
Сначала он в больнице загнулся, зараза с ним какая-то приключилась, забыла, как
называется. А Елена Михайловна сына похоронила и сама следом ушла, тосковала,
видать, сильно, вот господь и прибрал.
– И никого не осталось?
Тетка пожала плечами:
– Может, где и живет кто по разным городам, вроде вас, не
знаю. Мы с ними соседями были, как Панкратовы померли, полгода ждали, может,
объявится кто, а потом нам их две комнаты отдали, так что у нас теперь
отдельная квартира.
Я медленно пошла вниз. Значит, не Панкратовы…
