– Просто – вы берете под правую руку, я под левую и тащим ее
к автомобилю.
Глава 13
Сев в «Жигули», девушка слегка расслабилась и пробормотала:
– Ну спасибо! Мне вас прямо господь послал. Как бы я маму
домой волокла!
Я посмотрела в зеркальце. Женщина полулежала на заднем
сиденье с закрытыми глазами. Ее рот был открыт, и из него вырывалось неровное,
прерывистое дыхание.
– Вашей маме плохо?
Девушка обернулась и спокойно ответила:
– Нет, она всегда спит после того, как понервничает. Можно
закурить?
– Конечно, хочешь, возьми в бардачке мои сигареты.
Девушка вытащила пачку ментоловых «Мore» и щелкнула
зажигалкой. Путь предстоял неблизкий, езжу я медленно, поэтому скорей всего
потрачу час или полтора на дорогу. Мы познакомились, девушку звали Настей, и
она бесхитростно рассказала о своей семье.
Маме пятьдесят лет, а отцу чуть больше. Родители в разводе,
но скорей всего папа давным-давно умер, потому что пил, словно верблюд, пересекший
пустыню Гоби. Только не подумайте, что мужик, как вьючное животное, хлебал
воду. Нет, Николай прикладывался исключительно к водке. Светлана Михайловна,
мать Насти, с трудом разменяла жилплощадь. Ей с двумя детьми досталась
квартирка в Лианозове, а бывшему муженьку комната в коммуналке, правда, возле
Центрального рынка. Николай с детьми не встречался, алиментов не платил и
гулять с сыном и дочерью по воскресеньям не рвался. Светлана одна тянула Настю
и Славика. Тот, кто в одиночку поднимал двоих детей, поймет, как трудно
пришлось женщине, не имевшей к тому же никакого приличного образования.
Светлана Михайловна всю жизнь бегает по чужим людям
домработницей, получая за тяжелый физический труд копейки. Женщина надеялась,
что, став взрослыми, сын и дочь начнут хорошо зарабатывать. Настя оправдывала
надежды матери. Росла хорошей, не капризной, малоизбалованной девочкой.
Окончила десятилетку и поступила в техникум, выучилась на бухгалтера, сейчас
работает в большом частном магазине и имеет неплохой оклад, позволивший семье
слегка высунуть голову из нищеты.
Но основные надежды на счастливую старость Светлана
связывала со Славиком. Менталитет российской женщины таков, что она чувствует
себя спокойно, только имея в доме мужика. Поэтому Света всегда любила Славу
больше Насти. А если уж совсем честно, мальчишка был ее единственным светом в
окошке. Частенько последние деньги тратились на покупку ему одежды или
велосипеда. В детстве у Насти был весьма скудный гардероб, кукла Катя и
косорыленький мишка. Слава, моложе сестры на два года, имел железную дорогу,
солдатиков, пистолеты разных марок и калибров… Если в доме случались яблоки, то
самое большое и красивое доставалось ему.
– Славик маленький, – объясняла свои действия мать, – ему
надо уступать.
Настя не спорила. Надо, значит, надо.
– Вот отслужит Славонька в армии, – мечтала Светлана, –
вернется, и заживем!
Впрочем, иногда мечты заводили женщину совсем далеко. Вот ее
Слава поступает в институт, становится ученым человеком, профессором или
инженером…
Надо сказать, что Слава тоже рос некапризным. Материнскую
любовь принимал с мягкой, извиняющейся улыбкой, а красивое яблоко всегда резал
на две половинки и угощал Настю. Вообще дети у Светланы получились хорошие,
жить бы да радоваться, только судьба посчитала, что мало досталось несчастной
бабе колотушек, и отвесила ей еще один пинок.
Когда Славику исполнилось четырнадцать лет, он начал болеть.
Диагноз поставили сразу – пиелонефрит. Света кинулась лечить сына и пошла по
дороге, которую истоптали сотни несчастных матерей: поликлиника, больница,
санаторий, больница, санаторий, больница, больница, больница… Потом от полного
отчаяния она кинулась к бабке-травнице, колдуну из Малаховки. Затем пронеслась
по гадалкам и экстрасенсам. Все, от ортодоксальных врачей до нетрадиционных
медиков, обещали скорое выздоровление, только парню, вопреки всем прогнозам,
делалось все хуже и хуже. Его, естественно, не взяли в армию. К двадцати годам
Славик был инвалид, получал копеечную пенсию, а все деньги в семье уходили на
его лечение.
Но вот настал день, когда приятный профессор сообщил
Светлане:
– Голубушка, спасти вашего сына может только пересадка
почки.
Врагу не пожелаешь того, что испытала несчастная мать, когда
ей сказали:
– Ни ваша почка, ни Настина не годятся.
Славику выпал по жизни такой случай. Органы ближайших
родственников ему не подходили, ни мать, ни сестра ничего толком не поняли из
подробных объяснений медиков, ясно им было только одно: Славику придется ждать
донора. Парня поставили на очередь. Светлана Михайловна свела знакомство с
такими же, как она, несчастными родителями и поняла: Славик запросто может
умереть, не дождавшись почки. Очередь двигалась очень медленно. Частенько
больные, только-только записавшись, оказывались мигом на операционном столе.
Врачи объясняли обозленным родителям:
– Орган подбирается строго по параметрам. Эта почка подошла
именно данному пациенту, а не вашим детям.
Но среди родственников упорно циркулировали другие сведения,
называлась сумма: пятнадцать тысяч долларов. Именно столько требовалось отдать
врачу, чтобы при следующей возможности подошли ваши параметры.
Измученная Светлана решилась. Дождавшись удобного момента,
она проскользнула в кабинет профессора, того самого ласкового, улыбчивого
мужчины, про которого ходили слухи о взятках, и сказала:
– Думаете, мы бедные, ничего не имеем? Через три недели я
принесу вам пятнадцать тысяч «зеленых», только помогите Славику.
– Что вы, – замахал руками сладко улыбающийся врач, –
пересадки осуществляются совершенно бесплатно, по жизненным показаниям.
– Ой, ладно, – отмахнулась Света, – а то я не знаю! В
понедельник Малашенко соперировали, а он только на очередь встал, а в четверг
Родионова. Кстати, тот позже нас на полгода в клинике объявился. И не надо
говорить о совместимости. Просто у Малашенко и Родионова родители деньги гребут
лопатой, сразу видно: машины, шубы, кольца. А я скромно одета, вот вы и решили,
что тут взять нечего. Поэтому я и пришла сказать: пятнадцать тысяч есть,
оперируйте Славика.
Доктор побагровел, но удержался от крика и довольно спокойно
ответил:
