Что там красивого? Как формулы могут быть красивыми?!
– Але! Гараж! Ты слушаешь?
– Да. Стараюсь.
– Димон пошел провожать Кузю, они поссорились и подрались.
Это видели Наталья Павловна с бриллиантом в пупке и ее собачка Милон
Кретонский.
– Митя?!
– Да, да. Соседка Пилюгиных из другого подъезда, квартира номер
восемнадцать. У нее в пупке бриллиант, а собачку зовут Милон. А кто такой Милон
Кретонский, ты не помнишь?
Арина подумала немного.
– Кажется, это из Дюма.
– Из Дюма-отца? Или из Дюма-сына?
– Я не помню.
– Соседку черт понес собачку выводить, на наше счастье! Она
увидела, что двое дерутся, и дала деру. Постояла у ворот и пошла обратно к
подъезду. Она, видишь ли, Родионовна, очень не любит, когда дерутся, и поэтому
сначала выглянула из-за угла, чтобы убедиться, что больше не дерутся. Трупа
тогда никакого не было, и навстречу ей никто не шел, зато у детской площадки
стояло такси. Дворник Хаким, которого охранники оставили дежурить, сказал, что
около двенадцати машина-такси заехала во двор и выехала с пассажиром, а около
трех заехала и уехала без всяких пассажиров! Девица утверждает, что на Кузе,
когда он дрался с Димоном, была шапка и свалилась, когда Димон ему засветил.
Кузя треух поднял и нахлобучил на голову! Но когда его нашли, он был без оного,
и менты сказали, что удар по голове шапка как раз могла смягчить, а ее не
было!.. Куда она делась? Как она потом к тебе попала?! Кто ее забрал?!
– Кто? – ошарашенно спросила Арина.
– Таксист! – проорал Хохлов. – Ее забрал таксист! Кузя сел в
такси и снял треух, потому что там было тепло! Шапка осталась в такси, и из
этого следуют два возможных вывода: или его убил таксист, или его убили где-то
по дороге. Он вышел, его убили, а шапка осталась в машине. Ну, просто он ее
забыл!
– Нет, – живо перебила Родионовна, которая примерно с Милона
Кретонского начала серьезно слушать. – Ничего подобного! Шапку мы подобрали у
меня в квартире, да? Значит…
Хохлов секунду подумал.
– Все правильно. Ее оставил тот тип, что к тебе вломился,
значит, это и есть убийца, следовательно, это и есть таксист, потому как мы
сейчас установили, что шапка могла остаться только в такси!
– Да нет! – возразила Арина энергично. – Он мог выйти из
такси в ушанке, а потом его кто-то убил и забрал шапку. Такси и ушанка никак не
связаны, Митя! То есть они могут быть связаны, а могут и не быть, понимаешь?
Хохлов ручкой почесал в затылке:
– Крах версии номер один. Или не крах?
– Тебе нужно понять, из-за чего его могли убить! Если из-за
денег, о которых он все время говорил, то из-за каких именно? Которые у тебя
украли? Или нет?
Хохлов вдруг вскочил, и многострадальное компьютерное кресло
отлетело к стене и опрокинулось. Колеса завращались.
– Черт! Черт, черт, черт! Я же совсем забыл про эти деньги!
– Про какие именно деньги ты забыл?
– Про те, что у меня украли! Я же видел машину, на которой
эта сволочь их увезла! Сволочь в шубе!
– А… где ты ее видел?
– Да в комендатуре института я ее видел! Мне Никоненко
сказал, что так оно и будет, и точно! Весь фасад института простреливается
камерой, которая у солдатиков стоит! Институт-то наш, глубоко научный,
солдатики охраняют! Они мне и показали видеозапись той ночи, когда деньги
тиснули и Кузю убили! И все подтвердилось, что Никоненко говорил, – стояла на
шоссе машина, и в нее дамочка села с пакетом, и машина уехала! И заметь,
дамочка села на пассажирское место, значит, в автомобиле водитель был! Ты помнишь
Игоря Никоненко?
Арина пожала плечами:
– Помню. Он дружит с Пашей Степановым, который у нас
супермаркеты строит, а ты дружишь с Пашей, потому что именно твоя контора
рассчитывает для супермаркетов крыши.
– И заметь! – назидательно сказал Хохлов. – Еще ни одна
крыша, которую мы считали, ни на чьи головы не упала и не упадет, а все почему?
– Почему?
– Потому что я теорию прочности в институте изучал, –
пояснил Хохлов с удовольствием. – Коэффициенты долбаные считал! С ума сходил,
но считал! Вот ты, Родионовна, знаешь, чем отличается сталь марки 30 ХГСА от
стали марки 12 Х18 Н10 Т?
Арина призналась, что не знает.
– Вот так-то! – объявил Хохлов. – Нельзя тебе, Родионовна,
голубка дряхлая моя, доверять строительство супермаркетов и крытых рынков. Я бы
ни за что не доверил!
– Да я и не берусь, – пробормотала совершенно уничтоженная
такими его познаниями Родионовна, дряхлая голубка.
Хохлов походил по комнате и лег на диван. Свитер задрался, и
опять стал виден голый волосатый живот. Она посмотрела и отвела глаза.
– Жрать хочу, не могу, – признался Хохлов. – А ведь никто не
кормит, никто не кормит!
После чего он некоторое время полежал молча.
Родионовна подошла и присела у него в ногах.
– Мить, а Галя с мамой… правда решили на тебя заявление в
милицию писать?
Он пожал плечами.
– А у тебя неприятностей не будет?
– Какие у меня могут быть неприятности, – досадуя на такой
глупый вопрос, отмахнулся Хохлов, – если подполковник Никоненко дружит с Пашей
Степановым, а Паша дружит со мной каждую субботу в бане и кроет свои
супермаркеты моими крышами?! То есть кроет он, конечно, не в бане, но…
Он закинул руки за голову и стал думать и думал довольно
долго, а потом сказал:
– Знать бы, о каких деньгах говорил Кузя! Только вот как это
можно узнать?!
– Я уже все узнала, – громко и отчетливо произнес женский
голос.
Арина подскочила и схватилась за бок с левой стороны –
видимо, у нее остановилось сердце. Хохлов свалился с дивана, но быстро
поднялся.
– Как ты вошла?!
– Да все открыто. Настежь. – Ольга Пилюгина, устало
сгорбившись, прошла в комнату и плюхнулась на стул. – Я больше не могу. Сейчас
умру.
– А моя сторожевая собака? – спросил Хохлов. – Надежда и
опора семьи?! Как она тебя впустила?
Ольга вяло пожала плечами:
– Дайте мне выпить, а?
Хохлов воодушевился.
– Вот это отличная мысль! – воскликнул он и погрозил Ольге
пальцем, как бы шутейно, – просто замечательная мысль! Сейчас все будет. Я все
подам.
– Это я подам, – сказала Арина. – Мить, вернись! Я сейчас
все принесу, через пять минут.
