– Спасибо тебе, – сказал Хохлов громко. – Ты мне помог.
– Сабакам забирала. Сам маладец.
– Я тебе щенка привезу, – пообещал Хохлов. – У меня в
шестнадцатой квартире друзья.
– Брат выручай, – Хаким посмотрел на него и улыбнулся. –
Брат тюрма сидит – нехарашо!
– Да что уж тут хорошего!
И Хохлов скатился с крыльца, до подбородка затянул «молнию»
курточки и побежал к своей машине, достал телефон и…
– …и я просто ее подожду. Я посижу тихонько и не доставлю
вам никаких хлопот!
Мужик замолчал надолго. Похоже, зря она так его умоляет. Ему
это кажется подозрительным.
– Нет, вы не подумайте, что я… возглавляю секту свидетелей
Иеговы! Мы когда-то дружили с Катей, еще когда в институте учились.
– В институ-уте? – протянул мужик с таким удивлением, будто
она сказала, что вместе с Катей летала на Луну и ее девичья фамилия Стаффорд
или Армстронг.
– Ну да! То есть наши мужья вместе учились, а мы…
– Му-ужья?! – Это прозвучало угрожающе.
Он стал надвигаться на Ольгу так, что она попятилась и
принуждена была схватиться за косяк, чтобы не свалиться с каблуков. Дернул ее
черт надеть эти самые каблуки!.. Целый день мешают! Впрочем, она не думала, что
ей придется спасаться бегством от разъяренных мужчин.
Этот был разъярен совершенно точно.
– Ну, вот что, голубушка, – начал мужик, и клыки у него
по-волчьи ощерились. – Катин муж я. И точка. А вы проваливайте!..
– Па-па! – закричали из глубины квартиры басом. – Па-ап!
Волчьи клыки спрятались как по волшебству. Ощерившийся
хищник превратился в добродушного здоровенного пса:
– Сынок, я сейчас!
– Пап, я хоккейные сумки собрал! Мы едем или нет?
– Сейчас, говорю!..
Ольга заглядывала хищнику за плечо, держалась одной рукой за
косяк, а другой делала некие приветственные знаки, призванные свидетельствовать
о том, что она не враг, а друг.
– Па-ап?!
Кузин сын оказался высоченным, угловатым и худосочным
подростком в слишком широких штанах и алой майке с рекламой собачьего корма
поперек живота. На животе был нарисован зверь, улыбающийся плотоядной улыбкой,
а внизу надпись: «Рагу для собак, не оторваться никак!» Сын жевал морковку, с
хрустом откусывал большие куски, двигал челюстями.
– Пап, мы опоздаем!
– До свидания, – сказал мужик Ольге и стал закрывать дверь,
но она всунула ногу – вот тут и пригодились каблуки, чтобы упереться как
следует, – и дверь закрыть не дала.
– Пап, у тебя чего тут? Свидание?
– Да какое свидание?!
Кузин сын посмотрел на Ольгу. Взгляд у него был нарочито
равнодушный, как у всех подростков, которые очень интересуются взрослыми
делами, но ни за что не подадут виду, что им хоть сколько-нибудь интересно,
потом этот взгляд стал непонимающим, а затем прояснился.
– О! – сказал он. – Привет, теть Оль!
– Привет, – поздоровалась она.
– А вы чего… там стоите? Или вам мама нужна?
Мужик отпустил дверь, которую все пытался закрыть, и
уставился на Ольгу.
– Пап, ты чего, не пускаешь ее, что ли?! Так это мамина подруга,
тетя Оля!
– Я ее вижу первый раз в жизни, – мрачно сказал мужик.
– Да ладно тебе!..
Великовозрастный ребенок подошел и, оттеснив мужика плечом,
сделал широкий приглашающий жест:
– Проходите, теть Оль!
– Спасибо.
– Только мамы все равно нет. Она так рано не приезжает.
Ровными сахарными зубами он отхватил еще один кусок морковки
и стал громко хрупать.
Произошла короткая заминка. Мужик явно колебался. Мальчишка
проглотил морковку, посмотрел на отца, потом искоса на Ольгу, хмыкнул и
спросил:
– Пап, ты че? Не знаешь, что гостей нельзя держать в дверях?
– Мы не приглашали гостей. И мы едем на хоккей.
– Кстати, мы сейчас опоздаем, – сообщил ребенок. – Пап, я же
сумки собрал!
– Ты уже говорил. Молодец.
– Можно мне Катю подождать? – умоляюще произнесла Ольга. – Я
просто посижу, и все. Мне обязательно нужно с ней увидеться. И именно сегодня!
– А по телефону никак нельзя позвонить?
– Нет, – твердо сказала Ольга. – Никак. А вы… Как вас зовут?
– Илья меня зовут, ну и что?!
– А меня Ольга Пилюгина. Я жена Дмитрия Пилюгина, и мы
когда-то все вместе дружили.
– Ну и что?!
– Пап, да это знакомая наша! Я ее знаю! Чего ты к ней
пристал?!
– Женя, одевайся. Мы уходим. Извините нас.
– А… когда Катя приедет?
– Она не скоро! – Ребенок закинул в рот остатки моркови и
стал натягивать здоровенные, как у великана, башмаки. Башмаки огромные, кулаки
тоже огромные, а ручки тоненькие-тоненькие, и когда он присел, собачья майка
задралась, и стало видно узкую белую детскую спинку. – Хотя, может, сегодня и
пораньше придет. Она пораньше обещала!.. А вы проходите, тетя Оль!
– Женя, собирайся. Мы уезжаем, и… тетя тоже уходит.
– У меня нет Катиного телефона, – скороговоркой произнесла
Ольга. – Я еле-еле нашла ваш адрес, через Катиных родителей!
– Как это Мария Семеновна дала вам адрес и не дала телефон?!
– Я ей сказала, что должна передать Кате… ну, бумаги из
банка, – покаялась Ольга. – У меня разговор к ней. Очень серьезный. Можно, я
останусь и подожду ее?! Ну, пожалуйста!
Мужик колебался. Он смотрел на Ольгу с таким сомнением, что
она в конце концов заявила, что может раздеться, а он проверить ее карманы и
осуществить личный досмотр.
– Па-ап, э-то те-тя О-ля! – по слогам выговорил Женя,
которого рассмешило слово «досмотр». – Вот ты какой, северный олень!
Недоверчивый наш!
И он совершенно неожиданно для Ольги взял мужика за свитер,
притянул к себе и поцеловал в лоб, будто благословил.
– Женька, отстань, – велел мужик размякшим голосом и
легонько подтолкнул ребенка к двери. От «легкого» подталкивания Женька чуть не
вляпался носом в железную дверь.
В это время раздался мелодичный звон и осветилось окошечко
домофона. В окошечке было видно пустую поселковую улицу, сугробы и бок какой-то
машины. Мужик нажал кнопку.
