– Слежу, – проскрипел Хохлов. Ему казалось, что Никоненко
над ним издевается.
– Друг этого банкира, ясен пень, был во Вселенную влюблен.
Но тайно, конечно! Вот она его и того… уболтала, чтобы он охранников положил, а
затем они камушки из сейфа достали-и, в машинку се-ели, пое-ехали, ну а потом я
банкиру картину мира и обрисовал в красках.
– И что? – спросил невольно заинтересовавшийся Хохлов.
– Да ничего. Доказательств для суда у меня не было никаких –
ни отпечатков, ни оружия, ничего. Ну, я и сказал ему, чтобы дальше он сам
разбирался. На Вселенную мне наплевать было, а на банкирского друга верного нет,
не наплевать! Друг охранников положил, этого мы простить ему не могли!
– И что? – повторил Хохлов.
– Да ничего, – сказал подполковник равнодушно. – Банкир
нашел и друга, и Вселенную, и камушки. Ну, и наказал виновных. А мы на это
глаза закрыли.
– И как наказал?
– Друга… серьезно наказал, а Вселенная в Сердобск вернулась,
мед на базаре продает.
– Ты мне тоже предлагаешь своими силами разбираться?..
– Да чего разбираться, Митяй! Мы с тобой, с божьей помощью,
разобрались почти! Значит, ищи друга, который в офисе у тебя как дома. Машину
ищи, которая ночью возле здания стояла. И симпатию свою спроси, с кем она там
амуры крутила, а может, и не крутила, а просто языком чесала, какой у нее мужик
крутой, это ж надо – ка-а-кими деньжищами на работе ворочает!
Хохлов молчал. Думать о том, что во всю эту историю может
быть замешана… Галя, было дико.
– С убийством сложнее. Вникать нужно. Если областные не
разберутся, ну, подключусь я тогда!
– Игорь, я не умею думать, как думают профессионалы! Вот ты
сразу про камеру в проходной сказал, а я про нее вообще не знал!
– Ты думай последовательно, – посоветовал Никоненко
серьезно. – Не торопись. Если на месте, где был найден труп Кузмина, нет
портфеля и шапки, значит, или кто-то их забрал, или убили его не там! Кто мог
забрать? Или убийца, или бомжик какой себе гардероб обновлял. Бомжика
исключаем, двор охраняемый и с забором, получается, убийца забрал. Шапку ты
нашел у избиенной Родиной, так? Значит, убийца про Родину знал. Знал, где
живет, знал, что одна живет, знал, что Кузмин с ней дружбу водил и любовь
крутил. Давай ищи человечка, который все это мог знать. Таких тоже немного, это
я тебе точно говорю. Начни опять же с друзей-приятелей. Зачем убийце шапка с
трупа – тоже хороший вопрос, и тоже надо бы ответ поискать! Если он в ней к
избиенной Родиной явился, значит, дело не в том, что она с трупа свалилась, а
преступник этого не заметил. Значит, он ее с намерением прихватил, а намерение
у него может быть только одно – чтобы в этой шапке его все принимали за
Кузмина. И развивай, развивай линию последовательно! Зачем ему это
понадобилось?.. Как труп у дома оказался? И тут уж надо с охранником по душам
потолковать! И толкуй жестко, так, чтобы он сразу понял: ты точно знаешь, что
он кого-то среди ночи во двор впустил!
– А он впустил? – спросил Хохлов.
– Ну, Митяй, итить твою налево! Ну, труп же не с неба упал!
И не сам нарисовался! Чему нас учит диалектический материализм?
– Чему?
– Тому, что труп просто так, сам по себе, ниоткуда взяться
не может! Где портфель? Что у него там было ценного? О каких деньгах речь идет?
Может, и вправду о твоих, и сообщницей у него избиенная Родина!
– Как?!
– Ну, она твоему сторожу в водку снотворного плеснула, а
денежки забрала. А третий, который за рулем сидел, Кузмина замочил и к Родиной
за своей долей пришел!
– Да он ее бил, Игорь! По зубам! Он ее связал!
– Ты чего, своими глазами это видел? Может, это у них
инсценировка такая! Чтобы от себя подозрения отвести! Ты с избиенной
приятельствуешь, так?
– Так, – мрачно подтвердил Хохлов.
– Небось в гости захаживаешь? Ну, там, выпить, посидеть?
Тортик приносишь, винца сладенького? Так?
– Так.
– Да ты проводи аналогии-то, проводи, с банкиром, у которого
камушки тиснули! Родиной ничего не стоило у тебя ключики из кармана взять и
сообщнику на лестницу вынести. Пока он дубликаты делает, ты у нее культурно
отдыхаешь, и она тебя всячески привечает, подливает, подкладывает, угощает! А
когда он их сделал – раз, и условный звоночек в дверь, как будто соседка за
солью пришла. Ключики тебе в карман возвращаются, а у ребят радужная
перспектива открывается! Подходит в качестве рабочей гипотезы, как говаривал
старик Шерлок наш Холмс?
– Нет, – сказал Хохлов злобно.
Злобно именно потому, что все гладко выходило. И очень
похоже на правду.
На правду, которая была решительно, абсолютно невозможна!
– Почему? – удивился бездушный профессионал Никоненко.
– А зачем они Кузю убили?
– Чтобы не делиться.
– А зачем во дворе у Пилюгиных?
– Чтобы подозрения от себя отвести! Пилюгин с Кузминым все
время ссорился, так? Так. Все об этом знали, так? Так. Вечером, когда ты у них
гостил, пепельница, впоследствии обнаруженная на месте преступления, имела
место быть, или ты не запомнил?
– Была, я в нее пепел тряс, – подтвердил Хохлов.
Больше всего на свете ему хотелось, чтобы подполковник
заткнулся и не сказал больше ни слова. Хорошо бы немота поразила его навечно.
– Значит, Кузмин вполне мог ее прихватить с собой.
– Зачем?! Чтобы оставить на месте собственного убийства?
– Родина могла его убедить, что просто необходимо избавиться
от третьего, а пепельница нужна все затем же – чтобы подкинуть ее на место
преступления и невинного человека подставить, Пилюгина твоего! Але, Митяй! Ты
чего молчишь? Але!!
– Игорь Владимирович, – сказал Хохлов очень твердо. – Этого
быть не может. Ну, просто потому, что не может быть, и все.
Никоненко не стал восклицать, что Хохлов говорит так от
слабодушия и недостаточной подкованности в вопросах криминологии.
Он какое-то время помолчал, а потом посоветовал серьезно:
– Бросай ты это дело, Митяй. Оставь все как есть. Даже если
твоего Пилюгина до суда доведут, адвокат обвинение в клочки порвет. Деньги… ну,
жалко, конечно, но ты еще заработаешь!
– Игорь, я не могу бросить!
– Тогда надо наплевать на все и думать не так, как тебе
хочется, а так, как тебе подсказывают факты и логика. Факты, логика и интуиция.
Понял, Митяй?..
Хохлов молчал.
– Чего молчишь-то? Спроси меня еще о чем-нибудь, я тебе
отвечу!
