До этой секунды она не боялась, вроде бы забыв о том, что
надо бояться.
Теперь страх оказался повсюду, как будто накрыл ее мешком.
Арина пискнула, стала вытаскивать руки, дергаться и
метаться, она даже попыталась встать, не смогла, и сильный удар, от которого
губы размазало по зубам, а зубы словно вылетели и застряли в горле, обрушился
на нее.
Стало нечем дышать. Воздух не проходил в будто забитое
зубами горло. От боли разорвалось сердце.
– Отдай деньги, – сказал кто-то ей в самое ухо. – Отдай
по-хорошему.
Она заскулила от боли в голове и разбитых губах. Глаза не
открывались, наверное, она все-таки ослепла. Где-то далеко брезжил дальний
свет, но Арина не могла понять, откуда он идет.
– Ты что? – снова спросил ласковый голос. – Оглохла?
Оглохла, я тебя спрашиваю?!
– Н-нет, – прохрипела Арина, сообразив, что разговаривают с
ней.
Все это на самом деле происходит с ней!..
– Где деньги?
– В шкафу, – выговорила она, – где посуда. Там… коробка с
ложками, и в ней деньги.
Какое-то движение произошло за границей сумрачного мира, в
котором она ничего не видела, кроме желтого пятна, светившегося где-то в
отдалении, что-то тихонько стукнуло, покатилось, и голос вернулся.
Она втянула голову в плечи, потому что знала, что вместе с
ним вернется боль.
– Зачем ты врешь? – спросил голос нежно. – Врать нехорошо!..
Ее сильно дернули за волосы, так что вся кожа собралась на
затылке в узел.
– Лапушка, – повторил нежный голос. – Ты меня не поняла?..
Совсем, совсем не поняла меня, моя лапушка! Где деньги?
Комната качалась у Арины перед глазами, и одна мысль
занимала ее – началось землетрясение, и нужно бежать, спасаться. Надо взять
документы и деньги и спасаться.
Деньги!.. Нежный голос спрашивал ее про деньги, и она
сказала, где они, чтобы он оставил ее в покое. Зачем он спрашивает опять?!
Чужое дыхание приблизилось, и от него зашевелились волосы у
нее на макушке. Видимо, чужой стоял сзади, у нее за спиной, она его не видела.
– Где деньги, сучка мокрохвостая? У твоего любовника были
деньги, и я тебя про них спрашиваю! Где они?
Арина Родина ничего не поняла.
Какой любовник?! Какие деньги? Землетрясение начинается,
вот-вот рухнет дом, завалит ее бетонными плитами, перекрытиями и балками, а она
этого не переживет. У нее клаустрофобия. Она умрет не от землетрясения, а от
клаустрофобии.
Ей всегда казалось, что самое страшное – это лежать под
обломками и ждать, когда умрешь. Сразу умереть гораздо легче и приятнее. Почему
она не умерла сразу?!.
– Ну, ну, соображай быстрей! Где твой любовник держал
деньги?!
И тут вдруг она поняла, что нет никакого землетрясения. Нет
и не будет. Какой-то человек пришел ее грабить и, кажется, собирается убить.
Оказалось, что это гораздо страшнее землетрясения, потому
что в этом тоже было ожидание смерти, чудовищное, затянутое, но не потому, что
обрушился дом, не из-за цунами или тайфуна, а из-за того, что какой-то человек,
совсем незнакомый, просто решил убить ее.
Ему все равно. Он хочет ее убить и забрать деньги.
У нее за спиной что-то произошло, двинулось, и с двух сторон
ее шею как будто сдавило железными клещами. Арина и не знала, что у нее такая
податливая, хрупкая шея, только тронь, и она сломается.
Клещи давили очень сильно, и в горле что-то ломалось с отвратительным
животным хрустом. Арина задергалась и захрипела, от боли и ужаса она перестала
понимать, что нужно делать, чтобы дышать.
Никто не задумывается о том, как дышит, оказывается, это
очень сложно.
В глазах помутилось, и в голове что-то осыпалось с тихим
стеклянным звоном, словно осколки от разбитой чашки, и осколков было очень
много, и тут вдруг Арина Родина вырвалась из стальных клещей.
Это было совсем несложно, она просто перетекла за границу
ужасных рук, давивших ее шею все сильнее и сильнее, и оказалась над ними. Это
новое положение было очень приятным, и к ней вернулось спокойствие, и даже
возможность дышать вернулась, Арина расправила плечи и осторожно посмотрела по
сторонам.
Комната выглядела странно, и Арина не сразу осознала, что
смотрит на нее сверху и сбоку, из-под люстры, и видит внизу, под собой,
незнакомого человека, который что-то делает со скрюченным на стуле телом.
Какое-то время она рассматривала стены и потолок и потом
опять посмотрела вниз, на этот раз даже с любопытством. Никакой боли она не
чувствовала и страха тоже, только удивительное и никогда ранее не испытанное
чувство свободы.
Мне все равно. Я уже не здесь.
Голова у того, скрюченного тела запрокинулась назад, и
туловище обвисло, как будто сползло на стуле, и незнакомый человек, который
вызывал у нее теперь лишь спокойное любопытство, разжал свои клещи и стал
трясти тело на стуле. Голова моталась, как у куклы, и Арина подумала, что у
живых людей голова не может так мотаться, непременно оторвется. Еще ей хотелось
поподробнее рассмотреть человека, который убил ее, и, придерживаясь рукой за
стену, чтобы не свалиться прямо на него, она стала медленно спускаться вниз,
описывая круги. Ей было немного неловко спускаться, потому что она боялась, что
заденет стену или сервант и сильно ушибется, но ничего такого не происходило.
Она словно проходила сквозь стены, и это тоже было совершенно особое и даже
веселое ощущение.
Она спускалась все ниже и ниже, человек в сером кроличьем
треухе перестал трясти ее тело, пнул ногой стул, на котором оно корчилось, и
стул упал, сильно загрохотав.
И вот когда загрохотало, ее плавное снижение вдруг
превратилось в пикирующий полет. Она больше не могла управлять собой. Головой
вниз, на бешеной скорости она врезалась в собственное тело, показавшееся ей очень
неуютным и тесным. Там, внутри, было страшно и очень больно, и ей не хотелось
там оставаться, хотелось на волю, и она заплакала от отчаяния, понимая, что не
сможет вырваться, и вдруг увидела картинку.
Арина никогда не видела ее раньше, но почему-то знала все
подробности и знала, что это настоящее. Именно это, а не чернота и боль
собственного тела, казавшаяся ей невыносимой.
На картинке, в которую она перенеслась, было море, холодное
и зеленое, и плотный серый песок, и осеннее небо в рваных клоках снеговых туч.
Налетел ветер, остудил ее щеки, растрепал волосы, и луч солнца вдруг победно
раздвинул тучи, упал в море и разделил его пополам. Оно было теперь совсем
разное – изумрудное, прозрачное с одной стороны и малахитовое, глухое – с
другой. Арина стояла на песке, у самой кромки воды, которая накатывала и
отступала, швыряла камушки, и какой-то человек, о котором она знала только, что
он самый лучший человек на свете, показывал ей, как нужно кидать, чтобы
получились «блинчики», а у нее все не получались. Они раскидали все камушки, и
потом он рассказал ей смешную и трогательную историю о том, как в зоопарк
привезли носорога и носорожиху. Носорога звали Теодор, а носорожиху Фелиция, и
у них не было детей, потому что дети у носорогов бывают, только если они могут
гоняться друг за другом по саванне, а в клетке у них не получаются дети, вот
какая история!..
