Баба Вера фыркнула, пристроилась на топчан и свет от
настольной лампы прикрыла вчерашней газетой. Газета называлась «Городские
вести», и в ней часто давали беседы с разными интересными людьми. Вот во
вчерашней – баба Вера скосила глаза на страницу, длинно зевнула и перекрестила
рот – беседовали с ясновидящей одной. И сказала она, что скоро уж, скоро
всадник на огненном коне явится, а следом за ним разверзнется геенна огненная.
Всем людям велела каждое утро выпивать по ложке репейного масла, для очищения.
Как раз к концу света успеешь очиститься, только где ж его нынче взять,
масло-то репейное?! Небось «новые русские» все пóпили, но им-то вовек не
очиститься!
Где-то наверху грохнуло что-то тяжелое, и баба Вера
прислушалась, выпростав ухо из платка. По радио играли гимн, и баба Вера
радиоточку приглушила.
Показалось? Или опять на четвертом Серега Почкин, по
прозвищу Тля, жену Маринку на воспитание взял?
Грохот больше не повторялся, и баба Вера успокоилась, зато
стал слышен неясный шум, как будто бегал кто-то, а может, двигалось что-то
тяжелое. Не иначе Тля Маринку по полу за волосы таскает, решила баба Вера.
Сегодня он с ней по-дружески, по-божески, по-людски. Обычно-то смертным боем
бьет, у него за дверью для этой цели полено березовое всегда стоит. Баба Вера
сама видела, как он ее этим поленом дубасит и нечеловеческим голосом кричит:
«У-у-убью, су-у-ука!» Бьет, да хоть мужик нормальный, не то что Кузмин этот! В
заводе деньгу получает и пропивает не все, Маринке подарки покупает, когда не в
запое. Вот она его и любит, Маринка-то!..
Баба Вера начала засыпать, когда наверху опять грохнуло. Ну,
это дела семейные, не милицию же вызывать, подумалось ей в наплывающей дремоте.
Разберутся как-нибудь, да и она, баба Вера, стара стала, наверх не полезет
драку супружескую разнимать!.. Пусть уж сами как-нибудь… Полюбовно…
Кузмин в комнате, запертой на ключ, прислушался, сдавленно и
тяжело дыша.
Он ничего не понимал.
Денег в портфельчике не оказалось, а он был уверен, что они
там! Он обшарил все отделения, даже подкладку надорвал и посмотрел, хотя
портфельчик ему нравился и жалко было отрывать приятную шелковую подкладку.
Под подкладкой денег тоже не оказалось.
Нужно искать. Они могут быть только где-то здесь.
Он начал с письменного стола и последовательно вынимал
бумаги из одного ящика за другим, просматривал и бросал на пол. Вскоре
крашенный грязно-коричневой краской пол уже весь был устлан бумагой, очень
белой офисной бумагой, исписанной рядами формул, и он ходил по ней башмаками, и
это напоминало вакханалию, варварство, надругательство над невинным и чистым.
В столе денег тоже не оказалось.
Кузмин передохнул и осмотрелся. Были еще шкаф и длинный,
узкий шифоньер с посудой. Работы предстояло много.
Он стал вытаскивать из шкафа вещи и шарить под ними, даже
оторвал одну полку, державшуюся на хилых фанерных штырьках! Полка упала, сильно
загрохотала, и тут ему пришло в голову, что сумасшедшая бабка-вахтерша может
прибежать на шум, и ему никак нельзя шуметь! Никак!
Дальше он работал в полной тишине. Он двигал мебель,
напрягая все силы, так что вены вздувались у него на лбу, и пот выступил на
висках, хотя в плохо протопленной комнате стоял лютый общежитский холод. Он
заглядывал во все углы, шарил в пыли под продавленным диваном, он точно знал,
что должен найти, и не находил!..
Но деньги должны быть! Они были обещаны и не могли пропасть!
Вокруг царил первобытный хаос. Он даже не подозревал, что в
таком небольшом пространстве может поместиться столько вещей, бумаг, книг!
Когда все это стояло на полках и лежало в шкафу, казалось, что вещей почти нет,
а сейчас они как будто размножались сами по себе!
Все было выворочено, выпотрошено, разрушено. А деньги так и
не нашлись. Он огляделся, как будто видел комнату в первый раз.
Книги! Он еще не посмотрел в книгах! Да, конечно! Он много
раз видел это в кино – книжка, а в ней тайник, куда плотно укладывается толстая
пачка!
Он стал просматривать книги, в которых почти не было текста,
только формулы, и по одной кидать их на пол. Учебник человека со странным
именем Дмитрий Васильевич Сивухин упал на вынутую из шкафа доску, она вновь
грохнула по полу, и он опять замер, прислушиваясь.
Может, свет погасить? Если придет сумасшедшая бабка, можно
прикинуться спящим!
Он погасил свет и некоторое время тяжело дышал в холоде и
тесноте содеянного им вещевого ада. В окно заглядывал город, который он
ненавидел.
Этот город, который по-хорошему и городом назвать нельзя,
достал его, выел у него все внутренности, просверлил ему мозг! Город ученых,
твою мать!.. Общежития, хрущевки, разбитые дороги, наполовину порубленный парк,
в котором когда-то были аттракционы, заборы секретных предприятий, заборы
несекретных предприятий, заборы новых домов, которые понастроили местные и
московские богачи, и посередине мэрия, как бельмо на глазу! Два конца, два
кольца, посередине гвоздик! В этом городе ему было душно и все хотелось в
Москву, где кипение и радость жизни, где рестораны не закрываются в полночь,
где шикарные девчонки, дорогие тачки, богатые казино, услужливые швейцары!.. И
все это может быть твоим, были бы только деньги, а вот денег у тебя как раз и
нет!
Он еще раз взглянул в окно, за которым ненавистный город
видел уже десятый сон, и показал ему кулак.
Ты у меня еще получишь! Я еще распатроню тебя до самого
донышка, я на многое способен, а ты об этом даже не подозреваешь!
Город спал, совершенно равнодушный к нему, и это тоже его
бесило.
Он зажег свет, который больно ударил по глазам, зажмурился
на секунду и продолжил поиски.
Он искал долго и, не найдя, пошел по второму кругу, хотя уже
понимал, что не найдет денег просто потому, что их нет.
Нет!.. Нет!!. Не-ет!!!
Он зажал себе рот рукой, прикусил кожу на ладони, чтобы не
закричать от разочарования и горя и еще от того, что он опять потерпел
поражение, да еще на глазах у ненавистного ему города! Город видел все, на
окнах не было штор, и собственный позор невозможно скрыть от мира!
Нужно думать. Просто спокойно думать, а это ты всегда умел,
что бы и кто бы о тебе ни говорил.
Перешагнув через кучу раскуроченных вещей, он присел на
диван и стал думать.
Если денег в комнате нет и в портфеле тоже нет, значит, они
где-то в другом месте. Он точно знает, что они есть, но не здесь. Отрицательный
результат – тоже результат, и поиски придется перенести в другое место. Только
вот… в какое именно?
Он стал грызть ногти.
Тут что-то другое. Совсем другое.
