– Это поддельные номера. Именно машина с такими номерами
сбила Нину Алексеевну. Вы ничего не найдете. Они уехали в лес, чтобы снять
номера и поставить другие.
– Но ведь был сильный удар, – возразил Асадов. – Они должны
будут где-то чинить свою машину.
– Это другое дело. Пусть в милиции ищут именно такую машину.
А номер этот поддельный, его вообще не существует.
Он закрыл глаза. Услышал, как уносят Эдгара. Затем подошли и
к нему. Уговорили его лечь на носилки. Когда его уносили, он все еще слышал
громкий голос Руфата Асадова, рассказывающего, как именно произошла авария.
Потом он словно провалился в какой-то сон, ему сделали укол. Проснулся он ближе
к вечеру. В палате было тихо. Он поднял голову. Рядом лежал Эдгар Вейдеманис.
Одна нога у него была поднята, и на ней белел гипс. Рука тоже была перевязана.
На правую половину лица тоже наложили повязку.
– И как я выгляжу? – неожиданно спросил Эдгар.
– Хуже некуда, – признался Дронго, – хорошо, что ты живой.
– Ничего хорошего. Сломал ногу в двух местах, сильно порезал
руку и щеку. Ты отделался гораздо легче. Посмотри на себя. Порезал лицо и руки.
Но, в общем, все кости целы. Мы, наверно, смогли сгруппироваться, когда машина
переворачивалась. Так бывает в автомобильных авариях. Обычно выживают дети и
пьяные, они не напрягаются. Или хорошо подготовленные люди.
– Надеюсь, что мы пока не относимся к пьяным, – пошутил
Дронго, – а из детского возраста мы уже давно вышли.
– Ты чему радуешься? Эти сволочи нас достали. Как только они
показались из-за деревьев, я сразу понял, что они не хотят выезжать на шоссе.
Они появились, чтобы нас опрокинуть.
– Нужно было резко уходить в сторону. Я уже успел проверить
этот джип. Можешь не верить, но номер совпал с номером той машины, которая
сбила Нину Алексеевну. И такая же марка машины.
– Так я и думал. Значит, это были ее убийцы.
– Почему во множественном числе?
– Их было двое. За секунду до удара я успел заметить две
тени за стеклом.
– Уверен?
– Думаю, что да.
– И мы так глупо подставились, – покачал головой Дронго.
– Теперь уже ничего не поделаешь. Я попросил вызвать сюда
Кружкова. Леонид скоро приедет.
– Ты давно пришел в себя?
– Когда гипс накладывали. Я орал так, что сбежалась вся
больница. А ты даже не слышал. Тебе сделали укол. Они боятся, что у тебя
сотрясение мозга. Тебя будут тщательно обследовать.
– Нет у меня никакого сотрясения.
– Это еще неизвестно. Ты лучше ложись и не двигайся.
– Который сейчас час?
– Восьмой.
– Жаль. Я не успел позвонить сегодня днем Мастану
Халиловичу. Думал, что успею позвонить вечером.
Он откинулся на подушку. Голова кружилась.
– Неужели действительно сотрясение мозга? – разозлился
Дронго. – Только этого мне не хватало.
– Хочешь хохму? – неожиданно спросил Вейдеманис.
– В нашем положении только хохмы и слушать, – буркнул Дронго.
– Нет, но это действительно забавно. Ты знаешь, куда мы
попали? В больницу, где находится Лиана Сазонова. Только она на втором этаже
лежит, в люксовой палате, а мы с тобой на третьем, в обычной. Смешно?
– Не очень. Скорее глупо. Так нелепо подставились. Мы
обязаны были предположить, что наши вопросы вызовут такую реакцию у
преступника. Такая глупая самонадеянность. Никогда себе этого не прощу.
– Это на нас Асадов так подействовал, – улыбнулся
Вейдеманис.
– Он руководил операцией по нашему спасению. Похоже, он был
там единственным, кто не растерялся.
– Незаменимый человек. А если все это он и организовал? Он
имел ключи от квартиры Гасанова, он точно знал – какое белье куда стелят. Он
мог убрать прачку, которая, очевидно, знала его секреты. И он вполне мог
организовать нашу аварию. Все совпадает.
– За исключением одного момента. Зачем? Мы с тобой уже
неоднократно это обсуждали. Как только исчезает Мастан Гасанов, Асадов сразу
превращается в полное ничтожество. Ты же видел, даже супруга Гасанова не
пускает его в дом.
– А если он выполняет чей-то заказ?
– Тогда нужно найти основного заказчика. За рулем джипа,
который нас ударил, тоже были посторонние люди.
В палату вошли двое врачей. Мужчина и женщина.
– Он уже пришел в себя, – кивнул мужчина, – можно будет
везти его прямо сейчас. Нужно будет сделать энцефалограмму. Проверить его мозг
и давление. Сразу делайте снимки и обследуйте на предмет скрытых ушибов.
– Хорошо, – согласилась женщина.
– Может, сначала спросите у меня? – подал голос Дронго.
– Ничего спрашивать не будем, – возразил врач, – прямо
сейчас и начнем.
– Кости целы. Мы уже все проверили, – доложила его коллега.
Дронго закрыл глаза. Теперь нужно успокоиться и вспомнить
все, что было в этот день. Если он получил сотрясение мозга, то это не просто
осложнит его расследование, но и скажется в будущем на его работе. Он незаметно
вздохнул. Нет, он отчетливо помнит весь день. Или память не имеет никакого
отношения к подобным травмам?
Когда его увозили, у дверей палаты уже стоял Леонид Кружков.
Он улыбался, глядя на Дронго, и тот подумал, что теперь Эдгар будет под
надежной охраной.
Через три часа его вернули в палату. Эдгар уже спал. Кружков
посапывал на стуле. Дронго вошел сам и прошел к своей кровати. К счастью,
выяснилось, что никакого сотрясения мозга у него нет, а порезы на лице и на
руках не такие уж и глубокие. Врачи обещали выписать его через два дня. Увидев
Дронго, Кружков вскочил со стула.
– Вы в порядке?
– Кажется, мне повезло больше, чем бедному Эдгару. Ты
приехал вооруженным?
– Конечно. Вы же знаете, что у нас есть право на хранение
оружия. У всех троих, вы нам его оформляли.
– Давай сюда пистолет и езжай домой. Отоспись немного.
Завтра утром позвонишь. Часам к двенадцати, не раньше. И оставь мне свой
мобильный, врачи отобрали у меня мой телефон, сказав, что мне пока нельзя
разговаривать.
– Возьмите. – Кружков протянул ему оружие и телефон. Дронго
засунул их под подушку.
– У тебя есть что-нибудь новое насчет семьи Гасановых, –
уточнил он, – какие-нибудь новости на их сайтах или в Интернете?
– Дочь переписывается с каким-то модным фотографом, –
сообщил Кружков, – на файс-буке много их совместных фотографий.
