– С финансовым состоянием вашей компании мы ознакомились, –
сказал Дронго, – теперь у меня личный вопрос. Вы давно знаете Мастана
Халиловича?
– Четырнадцать лет. Полагаю, что срок вполне достаточный,
чтобы узнать человека.
– Насколько он любвеобильный человек?
– Что? – Иосиф Яковлевич от удивления даже поправил очки,
решив, что ему послышалось.
– Вы знаете его уже давно. Как вы считаете, он мужчина,
который интересуется женщинами? Способен на различные безумства ради них?
Все-таки южанин, горячая кровь?
– Никогда об этом не думал. Он нормальный человек. Любит
свою семью. Заботливо относится к детям, ко всем своим родным. Нравится
женщинам. Или нравился раньше, когда был моложе. Иногда увлекался некоторыми из
них. Но старался не доводить дело до громких скандалов. Он может позволить себе
послать дорогой подарок понравившейся ему актрисе или журналистке. Насколько я
знаю, он иногда приглашал кого-то с собой на отдых. Но все это в рамках
привычных понятий. Вы же сами говорите, что он южанин, значит, просто обязан
быть любвеобильным. Но он не бабник, который бегает за каждый юбкой, это я вам
точно говорю. Он не позволит себе ничего подобного на работе, в нашей компании.
Он вообще умеет разделять личную жизнь, свою семью и свою работу. И никогда не
смешивает эти понятия.
– Ясно. Тогда последний вопрос. Как вы можете
охарактеризовать двух остальных вице-президентов? Они ведь самые близкие люди
вашего президента. Если, конечно, вы можете ответить на этот вопрос. И вообще,
несложно ли работать с ними?
– Нет, несложно, – улыбнулся Бергер, – Бахруз, вообще парень
молодой, владеет иностранными языками, старается привлечь новых инвесторов,
банкиров. Иногда прогуливает, но это тоже в порядке вещей. В его возрасте
человека больше волнуют другие проблемы, чем ежедневное сидение в офисе. Что
касается Вугара Гасанова, то он человек вполне серьезный, хотя на восемь лет
младше своего брата. Занимается у нас финансами. Надежный, деловой, знающий.
Мне с ним легко, он меня всегда понимает.
– Ясно, – Дронго взглянул на Вейдеманиса. Нужно было
заканчивать. Эдгар поставил свою чашку на столик. Посмотрел на хозяина
кабинета. И неожидано спросил:
– А вы лично бывали в квартире Мастана Гасанова на Тверской?
Глава одиннадцатая
Услышав этот вопрос, Иосиф Яковлевич нахмурился.
– Вы меня подозреваете в совершении подобного дикого
преступления?
– Нет, – возразил Дронго, – моему другу важно узнать, бывали
ли в квартире своего президента, именно потому, что мы вам доверяем. Нам важно
понять психотип Гасанова. Если он был радушным хозяином, то тогда у него часто
бывали гости. Или, наоборот, он был несколько замкнутым человеком?
– Домой к себе он никого не приглашал, – немного подумав,
сказал Бергер, – я не помню, чтобы кто-то ездил к нему домой. Кроме нашего
советника, разумеется, который готов ехать куда угодно и когда угодно. Есть
такие люди. Он даже не трудоголик, он просто заряжается, когда бывает среди
людей, старается ими командовать, подчеркивать свою незаменимость. Он абсолютно
особый тип человека. Но больше там никого не бывало. Я, во всяком случае, у
него в городской квартире не был. Только на даче. Туда мы несколько раз ездили
с женой, там организовывались разные пикники, шашлыки, барбекю.
– Как вы думаете, он мог приглашать к себе домой кого-нибудь
из сотрудников компании?
– Не думаю. Он всегда держал некоторую дистанцию. Нет, не
думаю. Только Асадов. Но он его родственник, и вообще – это особый случай.
– Ясно, – Дронго поднялся первым, за ним встал Эдгар.
– Спасибо за то, что уделили нам время, – Дронго пожал на прощание
руку Бергеру.
– Я думаю, что вы напрасно ищете в нашей компании или среди
близких людей Гасанова, – сказал Иосиф Яковлевич, – вы же сами сказали насчет
его судимости. Я думаю, что искать нужно там, в прошлом. Это кто-то из тех, кто
был рядом с ним в колонии или считает себя несправедливо обойденным. Вы знаете,
как бывает в жизни. Те, кто с ним начинал, но так и не смог состояться, не смог
заработать так, как это сделал Мастан Гасанов, начинают его ненавидеть. Они
ищут любые причины своей несостоятельности. Считают, что он словчил, лучше них
сумел обмануть, провести, своровать…
– А разве наши олигархи такие агнцы божьи, что все эти грехи
им приписывают зря? – поинтересовался Дронго.
– Конечно, нет. Само несовершенство законов было таким, что
в девяностые годы каждый просто хватал то, что было ближе всего. Самые ловкие
пробились наверх. Это тоже понятно. Но они вызывают зависть и ненависть у тех,
кто не сумел, подобно им, стать олигархами и миллионерами. А это уже
несовершенство человеческой природы. Поэтому я думаю, что подобных типов нужно
искать в прошлой жизни Мастана. В этой жизни его окружают все-таки совсем иные
люди.
– Это спорный вопрос, – заметил Дронго на прощание.
Они вышли из кабинета. В приемной по-прежнему суетился Руфат
Асадов. Увидев вышедших гостей, он подскочил к ним.
– Пойдемте. Я проведу вас к Вугару Халиловичу. Он вас ждет.
Уходя, они увидели, как переглянулись обе молодые женщины,
сидевшие в приемной.
Кабинет младшего брата хозяина фирмы был более
монуменательным, чем кабинет Бергера. На его обустройство явно не пожалели
денег, кабинет был оборудован дорогим панельным телевизором, стереосистемой,
мебелью одной из лучших дизайнерских фирм мира. Хозяин был словно уменьшенной
копией самого Мастана Гасанова. Только на голову ниже ростом, гораздо более
полным, с отвисшими щеками и пухлыми руками. Когда он выскочил из-за стола,
казалось, что вместе выскочили сразу три бочонка, из которых он состоял. Шеи не
было вообще. Толстые короткие ноги, плотная фигура с большим животом и идеально
круглая голова. Он энергично пожал всем руки, показывая на диван и кресла,
стоявшие у стола. У Бергера такой мебели не было. Очевидно, она ему просто не
была нужна.
Асадов радостно уселся в кресло. Здесь он чувствовал себя в
своей тарелке. Здесь он был своим.
– Что будете пить – чай, кофе? – спросил Вугар Гасанов.
– Мы уже попробовали ваш кофе, – ответил Дронго, – спасибо.
Нам ничего не нужно. Мы только хотели задать вам несколько вопросов.
– Я вас слушаю, – энергично кивнул младший Гасанов.
– Вы уже знаете, что именно произошло, – продолжал Дронго, –
мы хотели бы узнать ваше мнение. Кто мог сделать это?
– Разве есть сомнения, – колыхнулись сразу три бочонка, –
это мог сделать только Узун Фарух. Он всегда ненавидел моего старшего брата.
– Почему ненавидел? Насколько я знаю, в восемьдесят третьем
он поступил вполне благородно, взяв на себя всю ответственность за вину своих
компаньонов.
